К вопросу о периодизации русско-нидерландских торговых переговоров 1845-1846 гг
|
Скачать 66.21 Kb.
|
| Самсонов П.Е. К вопросу о периодизации русско-нидерландских торговых переговоров 1845-1846 гг. Необходимость заключения торгового договора между Российской империей и Королевством Нидерландов возникла в середине 40-ых гг. XIX в., когда явственно обнаружилось полное расхождение их внешнеторговых политик. Протекционистская таможенная система, сохраняемая российским правительством, вошла в противоречие с шагами голландского руководства в применении принципов свободной торговли. Усугубляло ситуацию отсутствие договора, который регулировал бы вопросы русско-голландской торговли. Важным шагом к началу процесса торговых переговоров стало появление в 1845 г. нового нидерландского тарифа, в котором были сокращены ввозные, вывозные и транзитные пошлины. Прежний размер сохраняли пошлины на те виды товаров, которые могли составить значительную конкуренцию местной продукции на национальном рынке. По новому тарифу на импортируемые русские товары, которые были необходимы для дальнейшего развития голландской промышленности и посреднической торговли, пошлинные ставки были снижены и кабинет Гааги, в свою очередь, рассчитывал теперь добиться от России облегчения условий для голландского экспорта.i В середине XIX в. российское правительство при заключении торговых договоров заботилось о свободе действия в предоставлении по своему усмотрению каких-либо льгот, прежде всего в размере пошлин отдельным странам или группе стран. Отсюда оно и само не стремилось добиться подобных преимуществ от других стран. Главной целью было обеспечить отечественным торговцам элементарные права и установить благоприятный режим в торговле с европейскими странами и добиться отмены повышенных тарифов, пошлин и различных выплат, требуемых именно с российских купцов.ii Для достижения этой цели правительство императора Николая I с середины 1845 г. пошло на проведение жёсткой политики по отношению к тем европейским государствам, где русские купцы находились в ущемлённом положении. В ходе торговых переговоров с Нидерландами русская дипломатия старалась полностью использовать все преимущества положения, сложившегося после появления указа от 19 июня 1845 г. Гегемония нидерландских коммерсантов в русско-голландской торговле в новых условиях предоставила российской стороне дипломатические преимущества, т.к. она заставляла Нидерланды озаботиться защитой своих позиций во внешней торговле России и торопиться с заключением торгового договора. Поэтому именно российская сторона вела дипломатическую игру вокруг заключения торгового соглашения, заставляя нидерландскую дипломатию считаться с русскими интересами. Дипломатическую историю русско-голландских торговых переговоров можно разделить на четыре периода: первый – подготовительный; второй, третий и четвёртый - различные этапы самого переговорного процесса. Первый период включал январь-август 1845 г. Он начался с попыток нидерландской дипломатии воспользоваться шагами русского правительства по смягчению строго протекционистской системы внешней торговли и добиться, в основном, снижения больших пошлин на колониальные товары, что уже делалось кабинетом Санкт-Петербурга в отношении английской торговли. Активизация нидерландской стороны была вызвана появлением нового голландского тарифа и повторяла события 1823 г., когда после издания нового тарифа кабинет Гааги добивался от русского правительства изменения тарифа 1822 г. В 1845 г. так же, как и в 1823 г., Нидерланды не смогли добиться своей цели. Причинами этого были, во-первых, позиция нидерландской дипломатии, направленная на получение односторонних уступок, во-вторых, отстаивание министерством финансов России протекционистской политики и, в-третьих, отсутствие русско-голландского торгового договора, на условия которого в своих требованиях мог бы ссылаться кабинет Гааги, как это делал британский кабинет.iii Правительство императора Николая I, которое поставило перед собой цель заключения с европейскими государствами торговых договоров на условиях наибольшего благоприятствования, решило оказать давление на торговых партнёров и издало указ 19 июня 1845 г. с рядом защитных мер. Главные положения содержались в пунктах 2 и 3; устанавливалось увеличение пошлин на 50% и повышенный ластовый сбор (по 1 рублю с ласта за приход и отход корабля) с судов тех стран, где собирают повышенные таможенные сборы с русских судов. Перечисленные защитные меры вступали в действие со времени открытия навигации 1846 г.iv Этот указ наносил чувствительный удар по голландской торговле в России; для неё возникла угроза потери своих позиций на русском рынке. Такая угроза подняла в королевстве волну общественного недовольства и критики внешнеполитической деятельностью правительства. Осенью 1845 г. нидерландский посланник в Санкт-Петербурге барон В. Моллерус отправился в Гаагу за получением инструкций для ведения переговоров о заключении торгового договора, необходимость которого не вызывала сомнений у голландского руководства.v Защитные меры указа 19 июня позволили занять русской дипломатии более выгодные «стартовые позиции» к началу переговорного процесса с нидерландской стороной. Второй период длился с октября 1845 г. до марта 1846 г. и состоял во взаимном уточнении интересов, позиций и точек зрения по урегулированию конфликтной ситуации, возникшей в русско-голландской торговле. Кабинет Гааги в октябре поставил вопрос о заключении русско-голландского торгового договора, первым сформулировал предложения и высказал свою аргументацию. Основной задачей нидерландской дипломатии в этот период было получение отсрочки на действие указа 19 июня. В этих условиях российская дипломатия умело использовала тактический приём «выжидания», занимая пассивную позицию и не торопясь показывать весь пакет своих предложений. Эта тактика привела к появлению королевских указов 18 декабря 1845 г. и 7 января 1846 г., которые устраняли ущемлённое положение русских купцов в Нидерландах и являлись подтверждением заинтересованности кабинета Гааги в переговорном процессе. Об этом говорила и информационная открытость нидерландской дипломатии, сразу показавшей границы возможных уступок, на которые она готова была пойти при торговых переговорах. Только в марте 1846 г., накануне открытия новой навигации, кабинет Санкт-Петербурга сделал шаги навстречу кабинету Гааги; предоставил голландской торговле временную отсрочку действия указа 19 июня на прямую торговлю голландских коммерсантов и высказал свои предложения по решению проблемы.vi Третий период включал в себя события апреля 1846 г., когда обе стороны вырабатывали основные параметры совместного решения проблемы. Прибывший в Санкт-Петербург барон В. Моллерус с целью распространения отсрочки также на непрямую торговлю голландских коммерсантов в России прибегает к приёму «оказания давления на партнёра», т.к. нидерландское руководство видело в этом уравнение переговорных позиций обеих сторон, которое существовало, по их мнению, до появления указа 19 июня. Такой шаг кабинета Санкт-Петербурга рассматривался в Гааге как желание вести переговоры. Поэтому барон В. Моллерус отложил представление полученных от кабинета Гааги полномочий на ведение переговоров, но информировал об их наличии. В ответной ноте министра иностранных дел графа К.Р. Нессельроде от 22 апреля (4 мая), сообщалось, что новым императорским решением отсрочка на действие указа 19 июня распространена и на непрямую торговлю. Только добившись расширения отсрочки на непрямую торговлю, он передал в МИД России королевскую грамоту о своих полномочиях чрезвычайного посланника и полномочного министра Нидерландов, что соответствовало статусу переговоров. Временный характер отсрочки на действие указа 19 июня продолжал торопить нидерландскую дипломатию с заключением торгового соглашения, что сохраняло русской дипломатии более выигрышные позиции в переговорном процессе. Русское правительство имело несколько альтернатив переговорному процессу. Кабинет Гааги не имел возможности выйти за пределы переговорного пространства, т.к. у него отсутствовала BATNAvii; срыв переговоров означал ухудшение позиций и большие убытки голландской торговли в России. Это привело к передаче в российский МИД нидерландским посланником копии своих полномочий на ведение переговоров.viii Четвёртый период длился четыре месяца, с мая и до 1 сентября 1846 г. В течение мая МИД России получил два проекта трактата о торговле и мореплавании, построенных на принципах взаимности и возмещения. В центре внимания голландского руководства находился вопрос о непрямом судоходстве, в положительном решении которого кабинет Гааги был очень заинтересован и потому готов был предоставить России за это существенные компенсации. Причиной появления второго проекта стала настоятельная рекомендация МИД России совместить нидерландские предложения, высказанные в первом проекте, с положениями заключённого 30 ноября 1845 г. русско-сардинского торгового договора. В связи с новой затяжкой русской дипломатией переговоров отсрочка на действие указа 19 июня была продлена до окончания навигации. Прибывший в середине лета в Санкт-Петербург из Вены сотрудник МИД Л.В. Тенгоборский на основе анализа нидерландских предложений разработал русский проект торгового трактата.ix Наличие общих договорённостей позволило участникам приступить в августе к совместной разработке итоговых документов и 1 сентября 1846 г. заключить трактат о торговле и мореплавании.x Русско-нидерландские торговые переговоры отражали существовавшие в мировой торговле XIX в. противоречия между интересами свободы торговли и протекционистским ограждением национальных рынков. Трактат о торговле и мореплавании, заключённый между Россией и Нидерландами в 1846 г., представлял собой прекрасный пример компромиссного решения в противостоянии этих двух различных экономических направлений. i АВПРИ. Ф. 133 (Канцелярия). Оп. 469. 1844 г. Д. 97. Л. 19; 1845 г. Д. 86. Л. 20об-21. ii Огородников С. Ф. Очерк истории города Архангельска в торгово-промышленном отношении. СПб., 1895. С. 237; Кулишер И. М. История русской торговли до девятнадцатого века включительно. Пг., 1923. С. 312; Покровский С. А. Внешняя торговля и внешняя торговая политика России. М., 1947. С. 223. iii АВПРИ. 1845 г. Д. 86. Л. 107об-186; Д. 116. Л. 1-19об; Ф. 161. II–3. Оп. 77. 1845 г. Д. 10. Л. 1-8; Д. 2. Л. 26-27об. iv ПСЗРИ. Ч. II. Т. XX. № 19112. v АВПРИ. Ф. 133 (Канцелярия). Оп. 469. 1845 г. Д. 86. Л. 295-336об; Д. 116. Л. 11-12об. vi Там же. 1845 г. Д. 86. Л. 337-361; Д. 116. Л. 11-23; 1846 г. Д. 131. Л. 3-9; Ф. 161. Оп. 77. 1846 г. Д. 10. Л. 4-18. vii ВАТNА – наилучшая альтернатива процессу переговоров (английский термин). viii АВПРИ. Ф. 133 (Канцелярия). Оп. 469. 1846 г. Д. 131. Л. 21-32. ix Там же. Л. 34-125об. x РГИА. Ф. 1405. Оп. 45. Д. 2385. Л. 2. |
