Вопрос о происхождении и развитии этнических групп — родственных племён и народностей— является одним из наиболее сложных вопросов древней и раннесредневеко- вой истории. Любое историческое явление не может получить правильного объяснения, если не выявлены его истоки, не изучены пути и условия его возникновения. Такое сложное историческое явление, как народность — историческая предшественница нации со всеми её специфическими особенностями, её языком, её культурой,— не может получить всестороннего освещения без решения вопроса об её возникновении и происхождении вошедших в её состав древних племён.
Между тем вопрос о происхождении этнических групп очень слабо разработан в нашей историографии. Процессы этногенеза, протекавшие в далёком прошлом, выходят за привычные рамки исторического исследования, базирующегося на письменных источниках. Для их освещения привлекаются археологические, лингвистические, антропологические, этнографические и нные данные, как правило, при этом пока что отрывочные. нередко противоречащие одни другим. В буржуазной историографии вопроси этногенеза весьма запутаны, а зачастую н фальсифицированы в угоду всякого рода антинаучным концепциям, вроде «расовой теории», «теории культурных кругов» и т. д. В советской историографии правильному решению вопросов этногенеза долгое время мешали немарксистские, вульгаризаторские взгляды акад. Н. Я. Марра. Они направляли исследователей — археологов, этнографов, языковедов — по ложному пути, заводили их в глухие «яфетические дебри». Из этих дебрей нашу науку вывели лишь языковедческая дискуссия 1950 г. и завершившие её выступления И. В. Сталина.
Три года, прошедшие после языковедческой дискуссии, были годами напряжённой работы в области изучения процессов этногенеза. Важным этапом в ходе этой работы явилась объединённая сессия языковедов, археологов, этнографов н антропологов, созванная осенью 1951 г. в Академии наук СССР в Москве н обсудившая вопрос о методике этнотонических исследований Однако для освещения таких больших и трудоёмких вопросов, какими являются вопросы этногенеза, три года — это очень небольшей срок. В настоящее время ещё рано говорить о каких-либо итогах проделанной работы. Можко высказать лишь некоторые предположения, рабочие гипотезы, необходимые для исследовательской работы, но отнюдь не претендующие на безупречность. В полной мере это
относится и к исследованиям в области этногенеза славян.
★
Вопрос о происхождении славян — предков русского, украинского, белорусского, польского, чешского, болгарского и других славянских народов — занимает в этногони- ческих исследованиях одно из центральных мест. Славяне — это крупнейший этнический массив Европы, издавна игравший в её истории выдающуюся роль. В далёком славянском прошлом лежат истоки многих важных явлений истории Древней Руси; здесь находится ключ к пониманию ряда спорных вопросов нашей средневековой истории. С развитием славянских племён и народностей тесно связано развитие ряда других племён и народов Средней и Восточной Европы, как родственных славянам, так и неродственных, чо оказавшихся в орбите их экономического, культурного и политического влияния.
1 См. опубликованные к сессии тезисы докладов сотрудников Института языкознания. Института истории материальной культуры и Института этнография АН СССР. М. 1951
.На рубеже XVIII и XIX веков в результате лингвистических исследований было установлено, что славянские языки входят в состав обширной семьи индоевропейских языков, объединяющей, кроме славянских, родственные им и друг другу романские, германские, греческий, армянский, иранские, индийские, литовские и некоторые другие языки. Среди индоевропейских языков ближе всего к славянским стоят литовские (балтийские) языки, несколькоо дальше — германские языки. По сравнению с языками народов Западной Европы славянские языки имеют отдельные элементы, свидетельствующие о древнем контакте с языками иранской группы.
Классификация языков, в частности, определение места славянского языка среди других языков индоевропейской семьи, явилась крупным достижением буржуазной лингвистики конца XVIII—начала XIX в., не потерявшим своего значения и в настоящее время. Иначе должны быть оценены те этногонические теории, которые возникли на основе этой классификации на протяжении XIX и XX веков. Они несли на себе все пороки, свойственные буржуазной общественной науке. Неисторнзм, метафизичность этих «теорий» привели к тому, что ход этногенеза изображался ими главным образом как процесс простого последовательного распада древних этнически» единств, как процесс увеличения числа языков и этнических групп, тогда как в действительности развитие шло и идёт от многочисленных родовых и племенных языков к меньшему числу языков народностей и наций, а в будущем — к единому мировому языку. Политические тенденции, свойственные буржуазной науке, привели к ряду фальсификаций в области этногонии и ранней истории славянских племён. Вопреки фактам славяне рассматривались в качестве поздних пришельцев на всей территории их расселения. Они изображались в виде инертной массы, которая распадалась на части и приходила в движение лишь под влиянием соседей: германцев, аваров, франков.
Примером такого рода «теории» могут служить взгляды акад. А. А. Шахматова Он полагал, что славяне после распада индоевропейского «пранарода» составляли первоначально одно племя с литовцами, жившее на Немане и Западной Двине. Затем произошло разделение славян и литовцев, в ходе которого славяне переселились в бассейн Вислы. В последующий период под давлением пришедших в движение германски» племён славяне распались на две части. Одни племена остались на Внсле, другие, ставшие предками восточных и южных славян, переселились в Прикарпатье. Под ударами аваров и франков, т. е. после середины I тысячелетия н. э., прикарпатская группа славян также распалась. Одна её часть двинулась из Прикарпатья на Днепр н вверх по Днепру, другая проникла на Балканский полуостров. Таким образом, по мысли А. А. Шахматова, славянская этногония — это процесс распада и нарастающего отчуждения друг от друга отдельных групп расселяющегося славянства. Славяне повсюду были пришельцами, так как их родина находилась якобы на территории литовских племён. Расселялись славяне под давлением своих соседей. Это построение вполне закономерно увенчивалось у А. А. Шахматова пресловутой «норманской теорией» происхождения древнерусского государства.
Построение А. А. Шахматова и близкие ему взгляды А. Л. Погодина, М. С. Грушевского и многих их современников и предшественников проходили мимо ряда бесспорных фактов, свидетельствующих о глубокой древности славянской жизни на широких пространствах Центральной и Восточной Европы. Ещё М. В. Ломоносов делал попытки отыскать предков славян среди племён Восточной Европы, перечисленных Геродотом и другими древними авторами. Ю. И. Венелнн и нсторнки-антинорманнсты С. Гедеонов, Д. И. Иловайский, И. Е. Забелин шли по тому же пути.
Русские революционные демократы вели борьбу против всяческих", в том числе и этногонических, антинаучных теорий, имевших целью принизить историческую роль русского и других славянских народов и тем самым духовно разоружить народные массы. Вместе с тем труды ряда прогрессивных лингвистов и этнографов привели к выводу, что обрисованные выше этногонические представления ошибочны в самом своём существе.
Ф. Энгельс, опираясь на огромный фактический материал, показал, какими путями идёт развитие древних племён и как на их основании возникают народности. И. В. Сталин разработал вопрос о нации, как исторической общности, складывающейся из разных племён и народов в эпоху поднимающегося капитализма. Так были созданы основы марксистской концепции этногонического процесса, позднее развитой
И В Сталиным в его выступлениях на языковедческой дискуссии 1950 г., очистившей советское языкознание от вульгарно-материалистических и идеалистических «теорий» акад. Н. Я. Марра.
Не останавливаясь здесь на общих пороках взглядов акад. Н. Я. Марра. достаточно хорошо всем известных, укажем, что Марр и его последователи внесли в освещение славянского этногенеза большую путаницу. Они отрицали факт генетического родства как индоевропейских языков, так и группы славянских языков. Они пытались утверждать. что славяне представляют собой новообразование, возникшее в результате смешения и стадиального переоформления различных «яфетических» племён. Предками славян одинаково считались скифы и сарматы, обитавшие в первом тысячелетии до н. э. в Северном Причерноморье, фракийцы и иллирийцы, жившие в это же время на Балканском полуострове и в поречье Дуная, многочисленные древние племена бассейна Одера, Вислы. Поднепровья и Поволжья, выявленные археологами, и др.
Особенно большие ошибки допустили марристы при освещении той роли, какую сыграли в образовании восточных славян скифские племена Северного Причерноморья. Как известно, в XIX веке некоторые историки и археологи стремились доказать, что богатая. блещущая золотом скифская культура была той непосредственной основой, на которой развилась культура восточнославянских племён. Н. Я. Марр также считал скифов предками славян. Исходя из своей «теории» классовости языков, он пытался утверждать, что иранский язык, известный у скифов, по сообщениям древних авторов, скифским собственным именам и данным топонимики, был присущ лишь гогподствуюшему классу скифского общества Масса же скифского населения, по мнению Н. Я. Марра, говорила на древнем «яфетическом» языке, который был яксбы одним из предшественников славянского языка. Взгляды Н Я. Марра поддерживали многие историки н археологи. Скифская государственность в Крыму и Нижнем Поднепровье рассматривалась ими чуть ли не как непосредственная предшественница славянской государственности.
Ошибочные представления о возникновении славян в результате скрещивания и стадиального перевоплощения различных более древних племён, живших на территории обитания славян в средние века, завели исследования славянского этногенеза в тупик, и при этом в тупик идеалистический. Признавая магическое перевоплощение и скрещивание решающим фактором славянского этногенеза, рассматривая славян как новообразование. маррнсты-историкн, языковеды, этнографы и археологи, по сути дела, отказывались от изучения древней истории славян, от выяснения истоков их культуры, от поисков их истинных предков. Предками славян считались все. а следовательно, никто. Славяне становились «Иваном, не помнящим родства». Всё это было не только грубым искажением исторической действительности, но неизбежно вето к умалению роли славянских племён и народов в историческом процессе.
Известно, что развитие этнических групп — создателей и носителей языков — было длительным процессом, протекавшим в течение многих веков. Современные народы, в том числе и славяне, возникли отнюдь не сразу и не на глазах писаной истории, они не были результатом стадиального «взрыва» и скрещивания более древних племён. Прошлое славян и их языка, как и других современных этнических групп и их языков, восходит не к рубежу нашей эры и не в скифскую эпоху, а в значительно более отдалённые времена. Древние славяне — современники скифов, фракийцев, иллирийцев и многих других племён. Элементы славянского языка были заложены, очевидно, в глубокой древности. Разыскание этих элементов, изучение прошлого племён — создателей славянского языка — главная задача языковедческих, исторических и археологическим исследований в области славянского этногенеза.
Не следует, однако, думать, что все древние неславянские племена, ошибочно рассматривавшиеся марристами как стадиальные предшественники славян, не имели никакого отношения к этнической истории славянства. Напротив, многие из них сыграли в славянской этиогонни заметную роль, однако совсем не ту. какую отводили им марристы. Несомненно, например, что ряд скифских и сарматских племён Северного Причерноморья в конце первого тысячелетня до и. э ив начале н. э. был поглощён и ассимилирован славянами Такая же судьба постигла некоторые иллирийские и многие фракийские племена. Ассимиляция имела место и на северо-восточных рубежах славянских земель, где уже на глазах истории славянами были поглощены некоторые угрофинскне племена, в частности, известные по летописям и археологическим данным мурома, меря и весь
Все эти древние племена, потерявшие свои языки и превратившиеся в славян в результате ассимиляции, безусловно, оставили некоторые следы в древнем славянском языке и славянской культуре. Но славянский язык сохранил при этом свой грамматический строй и основной словарный фонд и продолжал развиваться по своим внутренним законам. Сохранились и специфические национальные (племенные, народные) особенности славянской культуры.
Таким образом, процессы ассимиляции играли в развитии русского и других славянских языков и в славянской этногонии второстепенную, подчинённую роль. Изучение эти» процессов является важной, но не главной задачей историков славянского прошлого.
★
Вопрос о происхождении славян не может быть разрешён без освещения другого, ешё более обширного и сложного вопроса — вопроса о происхождении древних индоевропейских племён, языки которых легли в основу всех ныне существующих индоевропейских языков.
Сравнивая между собой индоевропейские языки и выявляя имеющиеся в них обшие элементы, языковеды пытаются представить, как выглядел хотя бы приблизительно (точная реконструкция невозможна) древний индоевропейский язык. Эта сложная задача ешё далеко не разрешена, несмотря на то, что в распоряжении языковедческой иауки находятся ныне материалы не только современных, но и ряда весьма древних индоевропейских языков. Однако некоторые предварительные выводы уже сделаны. Ценность этих выводов значительно возрастает при сопоставлении их с наблюдениями и выводами археологической и исторической науки.
Основным вопросом, одинаково занимающим языковедов, историков и археологов, работающих над разрешением индоевропейской проблемы, является вопрос о времени существования и месте обитания древних индоевропейских племён.
Наиболее древние из известных науке мёртвых (сохранившихся лишь в памятниках письменности) индоевропейских языков относятся ко второму и первому тысячелетиям до н. э. Раньше других стали известны науке индоевропейские языки индоиранской группы — индийский санскрит и древнеиранский язык. Старейший памятник индийской литературы Рнгведа, написанный на санскрите, относится к первой половине второго тысячелетия до н. э.: гимны Авесты — священной книги зороастрийцев — были написаны древнейранеким языком в IX в до и. э. Памятники индоиранского языка, таким образом. значительно старше наиболее ранних памятников древнегреческого языка и италийского языка.
На этом основании родину индоевропейцев искали первоначально в Азии, в пределах Иранского плоскогорья. Было создано при этом немало фантастических гипотез* изображавших переселение индоевропейцев из Азии в Европу то в виде единовременного грандиозного переселения, то в виде ряда- последовательных миграционных волн, чем объясняли распад первоначальной индоевропейской общности и образование отдельных индоевропейских народов и языков. Вскоре, однако, выяснилось, что древние индоиранские языки весьма далеки от того первоначального индоевропейского языка, контуры которого восстанавливаются по материалам сравнительного языкознания. Более того, анализ древних индоиранских языков показал, что они отнюдь не развились на месте, а были принесены на Восток извне. В период их распространения на Востоке они являлись уже относительно развитыми языками с богатым словарным составом и разработанным грамматическим строем, что способствовало их победе над многочисленными местными неиндоевропейскими языками. Когда этот факт был установлен, гипотезу об азиатском происхождении индоевропейцев сменила гипотеза об их европейском происхождении, окончательно восторжествовавшая в науке к началу нашего века.За последние десятилетия материалы по древним индоевропейским языкам пополнились рядом новых ценных открытий, сделанных в Малой Азии. Их пионером явился чехословацкий востоковед Б. Грозный, многолетние труды которого по дешифровке хеттской письменности увенчались положительными результатами. Он расшифровал хеттское клинописное письмо, относящееся к середине второго тысячелетия до и. э. Хеттский кли- полисный, или неситский. язык был одним из языков, распространённых в восточных и центральных частях Малой Азии в период существования Хеттского царства. Язык этот, по заключению ряда языковелов. оказался индоевропейским Индоевропейским оказался и другой язык Хеттского царства, так называемый иероглифический хеттский, памятники которого также восходят к середине второго тысячелетия до н э.. но захватывают и более позднее время — конец второго и начало первого тысячелетия до и. э. Лувийский язык, на котором говорили во времена Хеттского царства многие из племён южных областей Малой Азии, тоже определяется как индоевропейский К индоевропейской группе относился, наконец, язык палайских племён, живших в Малой Азии у г. Пала *.
В знаменитом архиве хеттских царей, открытом в Богаз-Кее. кроме памятников письменности на перечисленных выше индоевропейских языках, имеются документы и на других, неиндоевропейских языках: хаттском и хурритском, близком урартнйскому. Хеттское царство, подобно многим древним государствам, было «ременным военно-административным объединением, не имевшим единого, понятного для всех своих членов языка; оно представляло конгломерат племён и народностей, живших своей жизнью и имевших свои языки. Но важно отметить, что хеттские племена, знать которых господствовала в этом древнейшем в Малой Азии государстве, говорили на индоевропейском языке.
В итоге названных выше открытий мог возникнуть вопрос: не являлась ли Малая Азия родиной индоевропейских племён? Тем более, что в западных частях Малой Азии, из побережье Эгейского моря, по памятникам первого тысячелетня до и. э. также обнаружены древние, как будто бы индоевропейские языки: лидийский, лнкийскнй, а позднее там был известен индоевропейский фригийский язык.
Такой вопрос в науке, однако, не возник, и гипотеза о европейской родине индоевропейцев не была поколеблена. Исследователи древних малоазиатских языков с самого начала пришли к единодушному мнению, что индоевропейские языки в области Хеттского царства не были языками коренного населения. Оно говорило на хаттском. хурритском, урартийском и других близких между собой неиндоевропейских языках. Индоевропейцы-хетты были пришельцами, более того — завоевателями, знать которых покорила местные племена и объединила их в границах своего раниерабовладельческого государства. Судя по некоторым данным, правда, не вполне надёжным, хетты появились в Малой Азии не раньше первых веков второго тысячелетия до и. э. По мнению проф. Грозного и других языковедов, хетты могли придти туда только из Европы.
На основе всех приведённых выше данных можно сделать следующие важные выводы: 1) родиной индоевропейцев была Европа: 2) во втором тысячелетии до и. э. древняя индоевропейская общность представляла уже пройденный этап; 3) индоевропейские Племена и народы в этот период уже заселяли широкие пространства в Европе и Азии.
Можно добавить ещё одно уточнение, полученное в результате сравнительного изучения индоевропейских языков. Оказалось, что древний индоевропейский язык — основа развития разных индоевропейских языков — передаёт обстановку пастушеского быта. Другими словами, древние индоевропейцы были хорошо знакомы со скотоводством. Судя по археологическим данным, такой быт сложился у некоторых племён южных районов Европы в конце четвёртого и в третьем тысячелетии до и. э., а у населения более северных областей —в течение второго тысячелетия до н. э.л. Отсюда следует, что родину индоевропейских племён следует искать ближе к южным частям Европы, где жили племена, рано познакомившиеся со скотоводством. Её нельзя искать в северных частях Европы, так как скотоводческий быт там сложился лишь во втором тысячелетии до н. э.. т е. тогда, когда индоевропейская общность уже распадалась. Эти наблюдения языковедов полиостью опровергают мнение некоторых археологоз. полагающих, что индоевропейская общность—это седая палеолитическая древность.
Этот, казалось бы. вполне бесспорный вывод в течение длительного времени всячески оспарИЬался в буржуазной науке. Вопрос о том. в какой области Европы развились индоевропейские племена, был основательно запутан вследствие распространения в пе-
Б. Грозный. Хеттские народы и языки. «Вестник древней истории». 1938. № 2; F. Sommei. Hethiter und Hethitisch. Stuttgart 1947; А. В. Десницкая. Древние языки Малой Азии и сравнительная грамматика. «Вопросы языкознания». 1952, № 4, и др.
Первые домашние животные появились, естественно, раньше, чем сложился скотоводческий быт. — Я. Т риод империализма в языкознании и археологии всякого рода антинаучных «теорий». Особенно много вреда решению этого вопроса принести германская националистическая лингвистика н археология, исходившие из расистских концепций и создавшие путём всякого рода фальсификаций «учение» о нордической расе, о северных индогерманцах. Родину индогерманиев-иидоевропейцев Г. Коссина, К. Шухардт н другие националисты помешали на территории Германии. Они искусственно «удревняли» хронологические даты северного неолита и всю историю развития индоевропейских племён и народов изображали в виде военных экспедиций нордических индогерманцев, которые разносили свой язык и культуру в разные области Европы и Азии.
Это построение не имеет ничего общего с действительностью. Более развитыми областями Европы в IV—II тысячелетиях до н. э. были южные области, откуда на север распространялись многие важные завоевания культуры, в частности, некоторые виды домашних животных и культурных растений, металлургия меди и бронзы, металлургия железа и др. Перемещения населения в меридиональном направлении тогда также шли преимущественно из южных областей в северные, менее населённые области.
Для решения вопроса о местоположении индоевропейских племён большое значение имеют результаты работ выдающегося болгарского языковеда В. Георгиева «. Он изучал древние языки бассейна Эгейского моря —«догреческий», или «микенский», и язык критской письменности,— относящиеся ко второму тысячелетию до н. э. Вопреки традиционным представлениям о языках догреческого населения юга Балканского полуострова и островов Эгейского моря как неиндоевропейскнх. В. Георгиев доказывает, что эти языки, отличные от древнегреческого, были, тем не менее, индоевропейскими.
Известно, что в течение четвёртого и третьего тысячелетий до н. э. у носителей этих древних языков была весьма высокая цивилизация, послужившая основой для развития раннерабовладельческого общества на Крите и в Микенах. С этой цивилизацией была теснейшим образом связана современная ей культура скотоводческо- земледельческих племён Балканского полуострова и поречья Дуная Северо-восточным вариантом этой весьма развитой для своего времени культуры является культура так называемых трипольских племён правобережной Украины, обстоятельно изученная советскими археологами, прежде всего Т. С. Пассек и С. Н. Бибиковым5.
Проф. В. Георгиев склонен считать индоевропейцами и древних этрусков, обитавших на севере Апеннинского полуострова, язык которых до последнего времени был загадкой для лингвистов.
Открытие проф. В. Георгиева явилось серьёзным подтверждением имевшегося ещё раньше предположения, что в Малую Азию индоевропейцы попали через Балканский полуостров. Из этого можно как будто сделать вывод, что именно здесь, на Балканском полуострове и в поречье Дуная, находилось древнейшее местожительство индоевропейских племён.
Имеется, однако, и другая точка зрения на данный вопрос. Проф. Б. Грозный, высказывавшийся ранее за балканский путь проникновения индоевропейцев в Малую Азию, теперь говорит о кавказском пути проникновения хеттов из Европы в Малую Азию6. Его предположение поддерживают те языковеды и археологи, которые ищут родину индоевропейцев в степях Северного Причерноморья. Северного Кавказа и Поволжья.
Таким образом, вопрос о месте обитания древних индоевропейских племён ешё далеко не решён. По мнению автора настоящей статьи, основывающегося на данных археологии, более вероятной остаётся всё же балканско-дунайская гипотеза. В IV и III тысячелетиях до н. э. на полуострове, как уже указывалось, обитали племена с высокой для своего времени скотоводческо-земледельческой культурой, чего никак нельзя сказать
Вл. Георгиев. История эгейского мира во II тыс. до и. э в свете минайских иа.лписей «Вестник древней истории». 1950 г., № 4; VI. Georgiev. Etat actuel des recherches et coordination du travail dans le doniaine des langues anciennes balkat.o- asianiques. «Archiv Orientalni». XVII, ч. 1 Praga 1949 его же Etat actuel des etudes de linguistique pr£helltlnique. «Studia linguisuca». 2. 1948; его же. Vorgriechisdie Sprachwissenschaft. Sofia. I. 1941; II. 1945.
Т. С. Пассек. Периодизация трипольских поселении. «Материалы и исследования по археологии СССР». 1949, № 10; С. Н Бибиков. Поселение Лука-Врублевец- кая. «Материалы и исследования по археологии СССР». 1952. Ns 38.
Б. Грозный. Доисторические судьбы Передней Азии. «Вестник древней истории». 1940, № 3—4, стр. 45.
о населении восточноевропейских степей. Пастушеский быт распространился в степях не раньше III тысячелетия до н. э. Можно допустить, что обитатели степей этого и последующего времени были по языку индоевропейцами; можно допустить, что именно отсюда хетты проникли через Кавказ в Малую Азию; можно допустить, наконец, что древние скотоводы степей понесли индоевропейскую речь из Европы на Восток — в Среднюю Азию и на Иранское нагорье. Но очень трудно представить себе, что здесь была родина индоевропейцев. Принимая гипотезу о родине индоевропейцев в степях Восточной Европы, мы не сумеем объяснить, каким образом стало индоевропейским древнее население поречья Дуная, Балканского полуострова, западных районов Малой Азии и островов Эгейского моря, которое в IV—III тысячелетиях до и. э. стояло на значительно более высокой ступени социально-экономического и культурного развития, чем население восточноевропейских степей и других областей Восточной и Средней Европы.
История языка неотделима от истории общества. Для того, чтобы индоевропейские племена и индоевропейские языки в течение сравнительно непродолжительного времени (одного — двух тысячелетий) могли широко распространиться среди первобытного населения Европы н многих областей Азии, их первоначальные носители должны были быть одной из передовых для своего времени племенных гр\пп. Именно такой группой в Средней и Восточной Европе были племена побережья Эгейскою моря. Балканского полуострова и поречья Дуная.
★
Независимо от того, как будет окончательно решён вопрос о местоположении древних индоевропейских племён, представляется несомненным, что к началу II тысячелетия до и. э. индоевропейские языки были распространены уже на огромных территориях. Центральные и некоторые восточные области Европы не могли составлять в этом отношении какого-либо исключения. Следует полагать, что скотоводческо-земледельческие племена этих частей Европы, известные археологам с III тысячелетия до и. э., были по языку индоевропейцами. Они резко отличались от обширной группы более северных племён, занимавших с III тысячелетия до н. э. Приуралье, центральные и северные области Европейской части СССР и Прибалтики,—древних протофинноугорскнх племён, имевших, как убедительно показал А. Я. Брюсов, восточное зауральское происхождение7.
Каким образом распространились по Центральной и Восточной Европе племена с индоевропейской речью, остаётся пока не выясненным. Можно лишь предполагать, что здесь имели место два связанных друг с другом процесса. Во-первых, происходило расселение индоевропейских племён. Так, например, многие советские археологи считают, что трипольские племена заняли междуречье Днестра и Днепра не раньше III тысячелетия до и. э., продвинувшись сюда с Дуная, а быть может, и из более южных областей Балканского полуострова. Пастушескими племенами были заняты степи, до этого времени очень слабо заселённые. Во-вторых, происходило распространение индоевропейского языка в результате ассимиляции индоевропейцами других племён. Это был, несомненно, очень длительный, многовековый процесс. Его материальной основой, если говорить о Европе, было, как мы предполагаем, распространение из областей, занятых индоевропейцами. скотоводческого и земледельческого хозяйства и других достижений передовой для того времени культуры.
Выше шла речь о том. что древние индоевропейские племена, судя по данным сравнительного языкознания, жили пастушеским бытом. Некоторые исследователи, полагавшие. что индоевропейская речь является не чем иным, как определённой стадией в развитии языка, связывали начало этой стадии с переходом древнего населения Европы от охотничье-рыболовческого быта и матриархально-родозого строя к скотоводческому и Землевладельческому быту и патриархату 8. Это построение, основанное на ложном пред-
7 А.*" Я. Брюсов. Очерки по истории племён Европейской части СССР в неолитическую эпоху. М. 1952, стр. 32—42.
• Е. Ю. Кричевскнй. Индоевропейский вопрос, археологически разрешённый. «Известия ГАИМК». Вып. 100, 1934; *М. И. А р т а м о и о е. Археологические теории происхождения индоевропейцев в сеете учения Н Я. Марра. «Вестник Ленинградского >ннверситета». 1917. Й 2; А. Д. Удальцов. Теоретические r-сновы этногоннстских исследований. «Известия АН СССР». Серия истории и философии. Т. I, 1944, Кч 6; его ж с. К вопросу о происхождении индоевропейцев. «Краткие сообщения Института этнографии». 1У46, № I.
ставлении о языке как надстройке, не имеет ничего общего с действительной историей. На его основании никак нельзя объяснить, почему в одних случаях племена, овладевшие скотоводством и первобытным земледелием и совершавшие переход от матриархата к патриархату, превращались в индоевропейцев, а в других случаях, при наличии тех же
социально-экономических перемен, оставались или становились фннно-уграми, тюрками и другими индоевропейски ми племенами. Очевидно, дело было не в патриархальном ско- товодческо-земледельческом строе, как таковом, а в том, что в Европе в третьем тысячелетии до и. э. из передового и мощного индоевропейского центра распространялись новые достижения культуры, способствовавшие появлению новых черт в общественном строе. И именно это явилось благоприятным условием для одновременного распространения индоевропейской речи и её победы над другими языками
Язык древних индоевропейских племён, расселившихся по Европе, не мог не расчлениться на ряд диалектов. В условиях первобытно-обшиниого строя, когда связи между племенами были очень непрочными, вместе с дроблением и расселением племён неизбежно возникали новые диалекты. Говоря об ирокезах, Ф Энгельс указывал, что у них каждому племени соответствовал свой диалект и происходило «новообразование племен и диалектов путем разделения»9. Так обстояло дело и в Европе в условиях «каменного века». В дальнейшем диалектные различия в тех условиях не могли не углубляться. Отдельные диалекты индоевропейского языка стали превращаться в самостоятельные индоевропейские языки. Одним из них был язык, в котором мало-помалу накапливались элементы, свойственные славянскому языку и отличающие его от других индоевропейских языков — германских, фракийских, иранских и др. Позже всех стали различаться славянский и лето-литовский (балтийский) языки. Древних индоевропейских предков славян, относящихся к периоду распада индоевропейской общности, следует называть протославянами, или балтославянами.
По мнению большинства советских археологов, древнейшими протославянами. или Галтославянами, была группа индоевропейских племён, занимавшая в III тысячелетии до н. э. значительную область Центральной и Восточной Европы, включавшую в свои пределы бассейн Вислы и междуречья Вислы и Одера на западе и правобережье Среднего Днепра на востоке. Эти скотоводческо-земледельческие племена, называемые племенами «шнуровой керамики», известны археологам по многочисленным погребениям, содержащим своеобразную, в частности, шаровидную глиняную посуду, каменные топоры и другие изделия. Некоторые из этих племён сжигали своих мёртвых—обряд, составлявший в течение многих последующих столетий одну из наиболее характерных черт языческих религиозных верований славян. Возникли эти племена, как мы полагаем, на основе местного, более древнего неолитического населения, обитавшего на Волыни, в бассейне Вислы и на Одере. Они не были генетически связаны с населением восточноевропейских степей, как предполагают некоторые археологи, защищающие мысль о родине индоевропейцев в стеля» Восточной Европы.
В конце III и начале II тысячелетия до н. э. предполагаемые балтославянекие племена сильно расширили область своего обитания. Судя по данным археологии, в их хозяйстве в этот период особое значение приобрело скотоводство. Очень может быть, что они стали расселяться в поисках удобных для скотоводства местностей, которых было не так уж много в покрытой лесами средней полосе Европы. Они продвинулись в Восточную Прибалтику, в Верхнее Подиепровье н в бассейн Верхней Волги, в места, где обитало протофинноугорское Население, занимавшееся преимущественно охотой и рыбной ловлей.
В бассейне Верхнего Днепра, включая сюда поречье Десны, и в южных районах Восточной Прибалтики балтославяне вскоре одержали верх над местными племенами и навсегда утвердились здесь. Развитие материальной культуры, созданной местными племенами в этих областях, прекратилось. Что же касается более северных областей Восточной Прибалтики (территория Эстонии и Южной Финляндии) и Верхнего Поволжья, то там положение оказалось иным. Археологические памятники предполагаемых балто- славян. известные лишь в некоторых районах по соседству с остатками жизни местного населения, относятся там к небольшому отрезку времени (так наз. фатьяновская куль-
9 Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. Гос-
полнтнздят. 1950, стр. 93
.тура в Поволжье и культура «одиночных могил» в Прибалтике). Очевидно, пришельцы были уничтожены или ассимилированы местными иротофинноугорскими племенами. Дольше всего их следы сохранились в области волжского правобережья, на участке между устьем Оки и устьем Камы. Очень может быть, что загадочные до снх пор нетюркские и нефинноугорскне элементы в чувашском языке, которые Н. Я. Марр считал «яфетическими», являются наследием этой оторвавшейся от своих родичей группы индоевропейцев.
Следы древнего балтославянского языка, оставшиеся от ассимилированных в течение II тысячелетия до и. э. балтославянских племён, языковеды находят в современном эстонском и других западнофннских языках. Интересно при этом отметить, что западно- финские языки восприняли от балтославян ряд слов, связанных со скотоводством ,0.
В условиях первобытно-общинного строя и ешё не изжитого «каменного века» расселение балтославянских племён и ассимиляция нмн некоторого количества ненндоевро- лейского населения не могли не привести к возникновению в их языке и материальной культуре значительных локальных различий. Археологам хорошо известно, что в течение II тысячелетня до н. э. ботее или менее однородная материальная культура предполагаемых балтославянских племён дала начало нескольким различным культурам. Следующий за этим развитой «бронзовый век» — вторая половина II тысячелетия до н. э.— был временем дальнейшего роста локальных особенностей в культуре балтославян и, вероятно, в их языке. Очень возможно, что именно тогда в области Прибалтики начала обособляться обширная группа племён, диалекты которой послужили основой для развития особого языка — балтийского, или лето-литовского, который ближе к славянскому, чем все другие индоевропейские языки. Наряду с этим, вероятно, в южных частях балтосла- вянской территории укрепился и стал всё шире распространяться собственно славянский язык. Это был тот самый общеславянский язык, который в лингвистических реконструкциях рассматривается как исходный материал всех славянских языков. От балтийскою языка его отделяла первоначально широкая полоса переходных славяно-балтийских диалектов.
Восточными соседями балтийцез и северо-восточными соседями древних славянских племён были финноугорские племена лесных областей Восточной Европы («племена ямочногребенчатой керамики»), речь о которых шла выше. Юго-восточными соседями древнеславянскнх племён во II тысячелетии до и. э. были пастушеские индоевропейские племена причерноморских и приазовских степей — киммерийцы, память о которых сохранилась до времён Геродота. В начале 1 тысячелетия до и. э. в причерноморские степи продвинулись из Поволжья другие степные племена — предки скифов, оттеснившие своих предшественников на Северный Кавказ и, вероятно, на запад". Южными соседями древнеславянскнх племён являлись трипольские и дунайские, по преимуществу, земледельческие племена, которых рассматривают как фракийцев. Западнее жили иллирийцы и кельты. На Эльбе начинались поселения протогерманскнх племён, которые, судя по археологическим данным и материалам сравнительного языкознания, в тот период были очень близки к древним славянам.
Так, в течение III и II тысячелетий до н. э. возникли первые контуры той этнической карты Средней и Восточной Европы, которая в конце I тысячелетия до н. э. и в начале и. э. была известна древним греческим и латинским авторам, а впоследствии послужила основой для формирования этнической картины средневековых народностей. Вопреки взглядам дворянско-буржуазных историков и филологов славяне —одна из древнейших этнических групп Европы —с полным основанием должны считаться автохтонным населением большинства всех тех основных областей, где они обитали во времена средневековья
★
я§
В I тысячелетни до и. э. племена Средней и Восточной Европы достигли последних ступеней в развитии первобытно-обшинного строя. Около VII в. до и. э. в Европе распространилось железо, оказавшее серьёзное влияние на развитие производительных сил.
«История Латвийской ССР». Т I. Рига. 1952, стр. 19.
М. И Артамонов. К вопросу о происхождении скифов. «Вестник древней истории». 1950, № 2.особенно в области земледелия и ремесла. Повсюду шла ломка старых родоплгменных отношений и связей, а в южных областях Европы, в частности в Причерноморье, сложилось классовое рабовладельческое общество и возникли первые государства Накопление богатства и возможность эксплуатации путём превращения людей в рабов привели к росту военный столкновений. Война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни, писал Энгельс о периоде распада первобытнообщинного строя.
Население Средней и Восточной Европы сделало значительный шаг вперёд и по пути этнического развития. Для этого периода характерны объединение племён в обширные союзы, их совместные военные предприятия, перемещения племён и подчинение одних племён другим, распад родоплеменных связей и нарушение племенных территорий, возникающее товарное производство, растущая торговля и т. д. Всё это, вместе взятое, не могло не способствовать росту языковых н этнических «схождений» и «расхождений», особенно ассимиляции одних языков другими. Раньше, когда связи между племенами не были достаточно прочными, наиболее распространённым явлением было дробление этнических групп, рост числа диалектов и их обособление друг от друга. Теперь преобладающее место в этническом развитии заняли процессы «схождения» и ассимиляции, охватывающие не только группы родственных племён, но н чуждые племена.
Именно в это время вследствие указанных выше процессов в степях северного Причерноморья возникло обширное объединение скифских племён. На Дунае и в Прикарпатье создалось несколько объединений дако-фракийских племён. В области средней полосы Центральной н Восточной Европы, судя по археологическим данным, в I тысячелетии до и. э. также возник ряд значительных этнических образований, в которых усматривают непосредственных предков средневековых народностей. Среди них одно из центральных мест занимали славянские племена — потомки обрисованных нами древних протославянских племён. В отличие от своих предшественников, распадавшихся на ряд локальных образований, славянские племена составляли сейчас более целостную группу. Она попрежнему занимала бассейн Днепра на востске, верховья Днестра и области Прикарпатья на юге, бассейны рек Вислы и Одера на западе. Судьбы племён различных частей этой территории и их культура не были, однако, вполне одинаковыми. Южные племена, начиная с VII—VI вв. до н. э.. оказались в орбите экономической и политической жизни скифского и фракийского Причерноморья. Жизнь западных повисленских и по- одерских племён, носителей известной археологам позднелужицкой культуры, имела свои особенности, о которых мы не будем здесь говорить. Северо-восточные племена, жившие в области верхнего течения Днепра и по её периферии и известные по материалам многочисленных городищ, также развивались в особых условиях. Здесь сказывался постоянный контакт с родственным им лето-литовским населением и чуждыми по языку и культуре угро-финскими племенами. Мы склонны высказать предположение, что именно в этот период началось обособление восточных и западных славянских языков, каждый из которых состоял из значительного числа диалектов.
Особое внимание советских археологов обращено сейчас на выявление и изучение той группы раннеславянских племён, которая обитала в области Среднего Поднепровья и в Поднестровье, в ближайшем соседстве со скифскими племенами, достигшими в середине I тысячелетия до н. э. классового общества и создавшими свою государственность — древнейшую государственность на Восточноевропейской равнине. Внимание археологов к славянским племенам Среднего Поднепровья и Поднестровья вызывается, во- первых, необходимостью навсегда покончить с упомянутой выше путаницей и неразберихой. которую внесли в объяснение скифо-славянских отношений акад. Н. Я. Марр и его последователи. Во-вторых, внимание к этим племенам определяется той большой ролью, которую они сыграли впоследствии в истории и этногонни восточного славянства.
Рассматривая этногеографические сведения Геродота, где. кроме скифских племён, упомянуты и другие, нескифские племена, историки уже не раз пытались отыскать среди них славянские племена. Данные письменных источников являются, однако, настолько недостаточными, что эти попытки не породили ничего, кроме споров. За последнее время наметилась некоторая возможность сопоставить данные Геродота с археологической
картой Поднестровья и Поднепровья. обещающая привести в дальнейшем к положительным результатам |Э.
Северные пределы распространения городищ, поселений и курганов, обычно называемых скифскими, составляет широкая полоса лесостепи, проходящая от верховьев Днестра и Буга по притокам Среднего Днепра (правым) Роси и Тясьмину н (левым) Суле, Пслу и Ворскле в направлении верхнего течения Донца и Дона. Выше этой полосы, в лесной области Поднепровья, в I тысячелетни до и. э. обитали племена с другой, нескифской культурой. Они известны по материалам курганов, могильников и поселений северной части Житомирской н Киевской областей и по городищам бассейна Верхнего Днепра н Десны Изучение этих племён, начатое лишь в последние годы, показало, что они занимались земледелием н скотоводством, были знакомы с металлургией бронзы и железа и имели ряд таких особенностей культуры, которые позволяют генетически связывать их с поднелровскнми протославянскнми, или балтослаеянскими, племенами предшествующего тысячелетия Об этом же говорит почти полное совпадение ареалов расселения тех и других племён. Последующая история поднепровских племён I тысячелетия до н. э. связывается с историей средневекового славянства. В их культуре обнаруживается наконец ряд общих черт с культурой современного им раннеслэ- вянского населения бассейна Вислы и Одера.
Таким образом, севернее скифов жили многочисленные славянские племена, часть которых была известна Геродоту под именем невров и, возможно, меланхленов ,s. На востоке и севере их поселения доходили до верховьев Оки и Волги, где лежали земли племён с другой культурой, известных по материалам так называемых «дьяковских» городищ. Генетически «дьяковские» племена связываются с древним местным протоугро- финскнм населением; они непосредственные предки веси, мери, муромы и мордовских племён. На северо-западе поднепровские славяне граничили с близко родственной им тогда группой лето-литовских племён, кое-где доходившей в то время до Днепра. На западе. за верховьями Припяти, лежали земли славянских племён Повисленья.
Однако в обрисованную картину, невидимому, следует внести один очень существенный корректив. Большинство советских археологов в настоящее время склоняется к мысли, что поселения, городища и курганы скифского облика в более северных лесостепных частях Поднестровья и Среднего Поднепровья принадлежали не скифам, а славянским племенам, попавшим в отлкчие от более северных славянских племён под влияние скифско-причерноморской культуры, и что именно они, а не упомянутые выше племена были неврамн и меланхленами. известными Геродоту.
В пользу этого предположения говорят сообщения Геродота, как будто бы не позволяющие распространять поселения скифов севернее среднего течения Днестра н днепровской луки. В поль:у этого предположения говорит и то, что культура лесостепных «скифов» не только имела свои особенности, но и совсем иное происхождение, чем культура более южных, собственно скифских племён. Это было убедительно показано в последнее время А. И. Тереножкнным 14 и поддержано Б. Н. Граковым. М. И. Артамоно- рым и др. Наконец, в пользу предположения, что в лесостепных областях, занятых «скифской» культурой, жили славянские племена, говорит то. что в последующий период бесспорно славянская (так наз. зарубинецкая) культура имела здесь в своём составе
Б. Н. Г р а к о в. Основные культуры скифского времени. «Доклады VI научной конференции Института археологии». Киев. 1953. М. И. Артамонов. Этнический состав населения Скифии. Там же.
М. И. Артамоновым и И. В. Фабрициусом в настоящее время поддерживается уже давно фигурирующее в литературе предположение о том, что славянами являлись также и геродотовекие будины. область обитания которых находилась якобы в Среднем Поднепровье. Это предположение противоречит, однако, сведениям Геродота, неоднократно указывавшего, что буднны — северные соседи савроматов, живших на восток от Дона»,См. М. И. Артамонов. Этногеография Скифии. «Учёные записки Ленинградского университета». 1949. Л"? 85. стр. 185 и сл.; И. В. Фабрициус. К вопросу о топографизации племён Скифни. «Археология». Т. V Клев. 1951 (на украинском яз.); А. И. Тереножкин. Рецензия на работу И. В. Фабрициуса. «Вестник
древней истории». 1952, № 2.
А. И. Тереножкин. Памятники предскифского периода на Украине. «Краткие сообщения Института истооии материальной культуры». XI. VII. 1952; его же. Некоторые актуальные вопросы "скнфоведення. «Доклады VI научной конференции Института археологии». Киев. 1953.
немало местных «скифских» элементов. Эта группа древних славян, жившая по соседству со скифами и усвоившая многие элементы скифо-причерноморской культуры, послужила в дальнейшем одним из главных центров славянской жизни — экономической, социальной, а позднее и политической. Она была, несомненно, важнейшим центром и этнической истории восточных славян.
Когда скифское племенное объединение в конце 1 тысячелетия до и э. распалось и когда исчезла скифская культура со всеми её характерными чертами, славянские племена Среднего Поднепровья и Поднестровья. достигшие последних этапов в развитии первобытно-общинного строя, выступили как вполне самостоятельная и для своего времени высокоразвитая в социально-экономическом отношении часть восточного славянства (так наз. зарубннецкая культура). Они подчинили себе и ассимилировали остатки скифосарматских племён, порывавших в этот период с кочевничеством и переходивших к земледелию. В первой половине I тысячелетня н. э. они создали произвоа- ство ремесленного характера, изменившее облик их культуры, и повели большую торговлю с населением Причерноморья и поречья Дуная, о чём говорят многие сотни римских монет первых веков н. э., найденные в центральных и северных областях Украинской ССР. Судя по характеру их поселений, обширных и вытянутых в одну линию, по развитому пашенному земледелию, знакомому с тяжёлым плугом, по облику материальной культуры, являвшейся продуктом весьма развитого ремесла, по оживлённой торговле с Югом и другим чертам производства, культуры и быта, эти племена в начале нашей эры уже распростились с патриархальным строем и жили территориальными общинами. В середине первого тысячелетня н. э. они стали известны в Византии и на Западе под именем антов. Это был мощный племенной союз, игравший в течение целого столетия крупнейшую роль в судьбах Северного Причерноморья и Балканского полуострова) и подготовивший в значительной степени всё то. что было характерно е области производства, культуры и политической жизни для Руси IX—X веков
В VI—VII вв. н. э. в ходе войн с Византией часть антских племён вместе со своими соседями — славянскими племенами Средней Европы — проникла за Дунай, в области Балканского полуострова, занятые в то время очень пёстрым населением: фракийцами, иллирийцами, остатками скифов и сарматов, остатками гуннских племён и др. В процессе колонизации это население было поглощено славянами, а затем через несколько веков и ассимилировано ими. Только в этом смысле фракийские и иллирийские племена могут считаться предками южной группы славянских народов. Вопреки мнению маррнстов, считавших, что фракийцы и иллирийцы стали славянами в итоге стадиальной трансформации, их славянизация произошла в условиях непосредственного и при этом мощного воздействия со стороны славян, колонизовавших полуостров, способствовавших крушению там рабовладельческого строя, ставших там хозяевами и образовавших в пределах полуострова свои первые раннефеодальные государства.
Нивелирующая сила ремесла и торговли, беспрерывные войны с готами, гуннами. Византией и аварами, значительные передвижения населения и другие особенности исторической жизни южной группы восточнославянских племён привели к тому, что отдельные антские племена почти не различались друг от друга по облику культуры. Их иногда возможно отличить лишь по такой второстепенной детали культуры, как женские украшения ,5. Полагаем, что в среде южных племён рано исчезли и существенные диалектные различия. В Среднем Поднепровье должен был сложиться мощный восточнославянский диалект, в будущем послуживший основой общего для всех восточных славян древнерусского языка.
Несколько иной облик имела в I тысячелетни н э жизнь северных восточнославянских племён, обитавших в отдалении от насыщенного бурными событиями европейского Юга. Вплоть до середины I тысячелетня н э. здесь продолжал сохраняться патриархальный быт, земледелие имело преимущественно подсечный характер; слабо было развито ремесло, хотя железо и обрабатывалось в широких масштабах. В этих условиях отчетливее, чем на Юге, проявлялись местные особенности культуры. Археологам хорошо известны отдельные восточнославянские племена — кривлчи, славяне новгородские, северяне, вятичи и др., отличавшиеся друг от друга по характеру
16 Б. А. Рыбаков Поляне и северяне. Сборник «Советская этнография».
VI—VII. 1947; его же. Древние русы. «Советская археология». VII. 1952.жилши. деталям погребального обряда и по облику предметов убора и украшения ,в. Долгое время здесь сохранялись, вероятно, и значительные диалектные различия.
Лишь во второй половине I тысячелетия н. э разница в уровне социально-экономического развития и в культуре у южных и северных восточнославянских племён мало- помалу стирается. Археологические данные свидетельствуют, что повсюду в это время распространяется однородная восточнославянская культура — одна из предпосылок образования древнерусской народности. Её главной основой была культура среднеднепров- ских и днестровских племён. Полагаем, что к тому же времени достигла значительного уровня и степень консолидации древних восточнославянских диалектов, протекавшей на основе мощного диалекта южной группы слазян, — складывался древнерусский язык.
Важным явлением исторической и этнической жизни северных восточнославянских племён этого времени было их продвижение из области Поднепровья на север, в бассейн озера Ильмень и на Чудское озеро, на восток, в область Верхнего Поволжья н Вол го- Окского междуречья. Это было, повидимому. медленное движение, так сказать, просачи- ваьие в новые места общин земледельцев, вырубавших леса для новых пашен. Первые славянские поселения и курганы появились около Псковского озера и на Верхней Волге ещё в первые века н. э. После середины I тысячелетия славяне достигли озера Ильмень и берегов Волхова. В область будущей Ростово-Суздальской земли, занятой до того времени мерянскими племенами, славяне проникли в VIII веке двумя потоками. Один яз них двигался из Верхнего Поволжья, другой — из Новгородской земли.
Местное население занимаемых славянами областей — весь. меря, мурома и часть мордовских племён.— судя по археологическим и историческим данным, нг оттеснялось пришельцами, а в основной массе оставалось на своих местах. По уровню социально- экономического развития это население стояло несколько ниже славян. До их прихода местное население было очень редким — островки освоенной для возделывания земли терялись среди огромных лесов. Славяне селились преимущественно на новых местах, вырубая леса, чего требовала на подсечная система земледелия
В течение последующих столетий местное население Ростово-Суздальской и Муромской земли было ассимилировано славянами. Особенно энергично развернулся процесс ассимиляции накануне образования древнерусского государства, когда производство и социальные отношения не только у среднеднепровских. но и у северных восточнославянских племён достигли новой, более высокой ступени — перехода к классовому феодальному обществу. Однако потребовались многие века, прежде чем местные племена полностью утратили свой язык. В житии ростовского епископа Леонтия, где речь идёт о конце XI в., сказано, что он «русский же и мерьский язык добре умеше» ,7. Вплоть до XVI—XVII вв. в области Костромского Поволжья сохранялись «мерские станы»35.
Пути и характер расселения северных восточнославянских племён и процесс ассимиляции ими местного неславянского населения также привлекают ныне внимание советских археологов. И на этом участке приходится ликвидировать вредные последствия марризма. выразившиеся в отрицании факта славянского расселения нз области Поднепровья и его периферии на север н восток н в попытках объяснить появление там славян стадиальным перерождением местного дославянского населения.
Предложенное в настоящей статье решение вопроса о происхождении славян позволяет. как нам кажется, устранить разногласия, которые имеются по этому вопросу у археологов и некоторых языковедов.Данные сравнительного языкознания свидетельствуют, что некогда, после распада индоевропейской общности, существовал общеславянский язык, что этот язык распался на восточные, южные и западные славянские языки, которые, в свою очередь, послужили овновой для развития ещё большего числа славянских языков. Рамками этой схемы некоторые языковеды без каких-либо оснований стремятся ограничить и процесс славянского этногенеза.
Устанавливая, что в X—XI вв. н. э. обший восточнославянский язык бесспорно существовал, эти языковеды склонны рассматривать всю предшествующую историю восточных славян как историю чуть ли не единого племени, отделившегося от первоначальной славянской общности. Они стремятся сохранить, по сути дела, ту антиисторическую концепцию происхождения восточных славян, которую развивали в своё время русские дореволюционные языковеды.
Если археологи указывают, что восточнославянские племена (кривичи, вятичи, и др.) хорошо прослеживаются в их материале, начиная с III в. н. э., то «лингвистические данные, — по мнению проф. П. С. Кузнецова, — не подтверждают предположения о таком раннем обособлении этих племен», а наоборот, «говорят о почти полном единстве восточнославянских наречий даже в X—XI вв.» .
Против единства восточнославянских наречий в X—XI вв. возражать, конечно, не приходится. Именно в это время складывалась древнерусская народность, а следовательно. и древнерусский язык, энергично подчинявший себе все восточнославянские диалекты. Что же касается тенденции рассматривать этот язык в качестве общего для всех восточных славян первоначального языка, то здесь с проф. П. С. Кузнецовым согласиться нельзя. Различные восточнославянские племенные группы реально существовали и в начале I тысячелетия и. э., и в I тысячелетии до н. э., и ещё раньше. Условия их образования (обособление от балтийцев, расселение, ассимиляция финно-угорских племён) неизбежно должны были привести к развитию ряда диалектов. Подобно тому, как общеславянский язык представлял собой мощную группу протослаеянских, или балтославянских. диалектов, наряду с которой были и другие диалекты, так и восточнославянский (древнерусский) язык возник как диалект (или группа близких диалектов) общеславянского языка. Лишь впоследствии, с развитием процессов консолидации, он одержал победу (неполную) над другими диалектами славянских племён восточноевропейской равнины, в том числе и такими, которые сохраняли, вероятно, про- тославянский (балтославянский) облик.
Нельзя представлять себе историю славянских племён и их языков лишь как процесс распада сначала общеславянского племени и его языка на части, а затем — этих частей на более дробные подразделения. В своё время индоевропейский язык распался на множество диалектов, из которых, однако, лишь некоторые превратились в самостоятельные языки, а из этих языков, в свою очередь, лишь незначительная часть существует в настоящее время. Все другие языки по тем или иным причинам исчезли; они были поглощены более мощными языками, носителями которых являлись более сильные, многочисленные и находившиеся в более благоприятных исторических условиях племена. Протославянский язык в условиях первобытно-общинного строя точно так же не мог не образовать большое число диалектов — диалектов отдельных племён и племенных групп. Из них лишь незначительная часть превратилась в самостоятельные языки. Одним из таких языков был общеславянский, его диалектом—древнерусский. восточнославянский язык, поглотивший впоследствии диалекты ряда других древних восточнославянских племён, а впоследствии, в XIII—XV вв., составивший основу для развития трёх языков: русского, украинского и белорусского.
Славянский этногенез и развитие славянских языков — весьма сложный н многообразный процесс. Языковедам он доступен пока что лишь в той его части, которая имеет прямое отношение к современным или древним, но известным по письменным данным языкам. Что же касается большого числа несохранившихся протославянских. балтославянских. и древнеславянскнх языков и диалектов, почти недоступных сейчас для изучения, то они отнюдь не должны игнорироваться. Они должны разыскиваться совместными усилиями языковедов, диалектологов и археологов.
Предстоит ешё большая работа над вопросами древней истории и этногонни славянских народов. Она может быть успешно осуществлена лишь в том случае, если представители разных наук, работающие над вопросами славянского этногенеза, установят между собой постоянный и тесный контакт.
,919 П. С. Кузнецов. Сравнительно-историческое изучение славянских языков.
«Вопросы языкознания», 1952, № 5. стр. 52.
Борьба большевиков за крестьянские массы в Белоруссии накануне Великой Октябрьской социалистической революции
Основание Петербургской академии наук Императорская академия наук и художеств в Санкт-Петербурге", с 1803 г. "Императорская академия наук", с 1836 г. "Императорская санкт-петербургская...
Академия наук СССР Кафедра русской классической литературы и теоретического литературоведения Елецкого государственного университета
Чудинов В. А. – Русские руны Российская академия наук научный совет по истории мировой культуры Комиссия по истории культуры Древней и Средневековой Руси Евразийское...
Академия педагогических наук СССР Собрание сочинений: в 6-ти т. Т. З. Проблемы развития психики/Под ред. А. М. Матюшкина.—М.: Педагогика, 1983.—368 с, ил.—
