Генерал Хольмстон-Смысловский Личные воспоминания о генерале Власове

Скачать 237.58 Kb.

страница	1/3
Дата	14.07.2013
Размер	237.58 Kb.
Тип	Документы

1 2 3

Редактирование, размещение и публикация данных материалов

возможна только с сылкой на автора и на сайт!

Администрация сайта www.ROA.ru

генерал Хольмстон-Смысловский

Личные воспоминания о генерале Власове
2-го августа 1946 года по приговору московского суда был казнен генерал Власов и его ближайшие помощники.

Очередная трагедия российского народа. Трагедия, по своим размерам уступающая трагедии гибели Белого Движения, но по своему историческому значению она, вероятно, займет одно из первых мест в истории Русской революции и в борьбе против советской власти.

Русское Освободительное Движение и генерал Власов ждут еще своего беспристрастного историка, ибо все, что было написано до сих пор, было написано, главным образом, его злейшими врагами, которые искажали не только историческую правду, размеры и цели, но, - что много хуже – самую истину, т.е. идею этого великого и многострадального Движения.

Искажение это, доходя до границ преступления, вылилось, в конце концов, в очень модный лозунг нашего времени, т.е. времени «военных преступников», в неистовый крик: «распни их!» И распяли.

Культурный Запад, который так кичится превосходством своей цивилизации над нашей русской, византийско-восточной, эти представители западно-христианской культуры, всевозможных демократических свобод и прав человека, считающие всю нашу тысячелетнюю историю проявлением одного только варварства, от великих князей, царей, императоров до последнего революционного периода, действительно показали нам и всему миру, что называется гуманностью, священным правом убежища, демократической свободой слова, мнения и выбора места жительства.

Генерал Власов и десятки тысяч его офицеров и солдат были выданы в руки его противников и он вместе с ними пошел по тернистому пути к Голгофе революции.

Крови генерала Власова, его офицеров и солдат, а также всех ужасов лагерей Платтлинга и других Россия, какою бы она ни была, никогда забыть не сможет. Забыть не имеет права, ибо иначе мы недостойны быть великим и державным народом.

Другая часть, значительно меньшая, пытающаяся писать историю Движения ген.Власова – это оставшиеся в живых и чудом спасшиеся его сослуживцы или яростные поклонники его идеи.

Понятно, что после всего пережитого, они не могут во всем прошлом разбираться объективно даже тогда, когда хотят это сделать честно. А потому все их по повествование является субъективным восхвалением всего того, что было и часто даже того, чего не было, а им только казалось, что так должно быть. Это вернее всего вопль измученных душ: «Неправда, неправда! Мы не изменники, а русские патриоты. Нас не поняли. Ни нашей идеологии, ни наших целей, ни нашей тактики. А главное – не поняли почему мы шли вместе с немцами».

Этот крик вырывается, главным образом, из груди молодежи, ибо старые вожаки почти все расстреляны, а новые, пришедшие к власовцам теперь, во время войны, ничего с ними общего не имели, - ни в каком из освободительных движений никакого участия не принимали.

Тыловые герои, пытающиеся теперь строить свое материальное благополучие на светлой памяти власовских героев!

Поневоле хочется задать вопрос: где были вы раньше и что вы делали, когда мы дрались и работали?

А молодежи, жертвенной, высокопатриотической русской молодежи надо сказать: «Голову выше и тверже шаг! Вы не преступники, а герои. Вы – славные потомки тех, которые втечение тысячи лет построили величайшую Империю мира. Потомки – наследники не европейской, а нашей, чисто русской культуры со всеми ее гениями в деле государственного строительства, безропотной верности и воинской доблести. Потомки тех, чья литература, музыка, живопись и театр прошли торжественным маршем через все страны мира».

Нам учиться не у кого и нечему.

Голову выше, власовцы! Ваш час еще не пришел, но он уже грядет. Это так же верно, как то, что после каждой ночи восходит солнце и наступает рассвет.

Солнце Русской Правды взойдет и вы, молодежь, а не кто иной будете первыми вестниками этого грядущего свежего утра. Вы – это утро русской весны, а потому, верные заветам нашего великого Суворова – вперед!

Вперед и только вперед. Вы русские и с вами Бог!

Я не собираюсь писать историю Русского освободительного Движения. Во-первых, в маленьком «Суворовце» нет для этого достаточно места, а, во-вторых, у меня под рукой не имеется исчерпывающего материала. Я хочу только набросать несколько штрихов из характеристики самого ген.Власова и его мыслей, так сильно влиявших на руководимое им Движение. Хочу рассказать совершенно объективно о наших встречах и о наших разговорах. Льщу себя надеждой, что это небольшое повествование поможет будущему историку лучше разобраться в личности генерала и идеи РОА.

Станет, быть может, ясно, почему я, идя с ним, так сказать, параллельно, стремясь к одной и той же цели и действуя в одно и то же время и в одной и той же обстановке, не соединился с ним. А пошел отдельно, своей собственной дорогой.

Наши дороги привели: ген.Власова к назначению 11-го февраля 1945 года Главнокомандующим вооруженными силами РОА, а меня – к назначению 22-го февраля 1945 года на должность командующего 1-ой Русской Национальной Армией.

Вверенная мне армия ничем не была связана с ген.Власовым ни в политическом, ни в оперативном отношении.

Первая Русская Национальная Армия входила в состав немецкого Вермахта и подчинялась непосредственно Немецкой Главной Квартире.

Я не был ни поклонником, ни сотрудником, ни подчиненным покойного генерала. Больше этого – я не разделял ни его политической идеологии, ни его, если можно так выразиться оперативного плана. Мы виделись всего четыре раза, из которых только два раза, вернее две ночи, чрезвычайно сердечно поговорили. И нас связала та невидимая нить взаимного доверия и уважения, которая при благоприятных условиях и времени могла бы перейти в так называемую политическую дружбу.

Кроме того, я знаю закулисную сторону политического рождения ген.Власова, когда он из героя Советского Союза, пройдя через проволоку лагеря военнопленных, пришел к славе нового жертвенного служения той же многострадальной родине.

По многим причинам, я предпочитаю пока умолчать и не рассказывать всех деталей техники зарождения РОА и выхода Ген.Власова на свободу. Пока этого не нужно.

Официальная биография генерала Власова и история РОА хорошо известны и об этом, как уже сказано, я не собираюсь писать, но думаю, что рассказывая объективно о наших встречах и разговорах, я тем самым помогу истории осветить беспристрастно внутреннюю сторону личности ген.Власова.

Первый раз я встретился с ген.Власовым по поручению Немецкой Главной Квартиры (ОКН) и мы поговорили около 2-х часов. Разговор, как принято говорить, совершенно не клеится.

Власов, - он был тогда в форме советского генерала и, если память мне не изменяет, в лампасах, но без погон. Я же – в форме немецкого полковника.

Власов говорил со мной с тем хорошо укрытым недоверием, с каким привыкли говорить подсоветские люди, прошедшие полную школу революционного коммунизма. Старался больше слушать , чем высказывать свое собственное мнение.

В моей манере говорить, как он мне потом сказал, была сдержанность и обдуманность каждого слова, воспитанная суровой дисциплиной Германского генерального Штаба. Я приехал слушать Власова, в не говорить сам. Он же не хотел говорить, а только слушал, а потому, как я уже сказал, втечении нашего первого двухчасового свидания мы так и не смогли найти общего языка. Власов сухо, очень сухо относился к возможности говорить с кем-нибудь, кто носил германскую форму и, конечно, с особенным подозрением, если носящий эту форму был по происхождению русским.

У ген.Власова во всем еще сказывалась привычка на многое смотреть сквозь очки советского воспитания, а на немцев, как на исторических врагов России.

Мне чрезвычайно трудно было перейти Рубикон не столько русско-немецкий, сколько бело-красный.

Мысль, что я говорю с крупным советским генералом, в молодости воевавшим против нас, белых, сыгравшим большую или меньшую роль в причине нашего великого исхода и 22-летний эмиграции, а потом долго и успешно строившим Советскую армию, - мысль эта камнем стояла поперек горла и мне было очень трудно взять себя в руки и скользить по той объективной политической плоскости, по которой мне было приказано.

Мы оба пробовали и хотели, но нам это ни в какой мере не удалось. Мы расстались еще суше, чем встретились и несколько месяцев об этом свидании не думали, тем более, что носило оно исключительно секретный и военный характер.

Власов, прощаясь со мной очень вежливо, думал: что же, в конце концов, хотел от него узнать этот полковник и где же кончается его германский мундир и начинается русское сердце?

А я унес с собой горечь неудавшегося выполнения задачи и неразрешенную проблему: как глубоко сидит во Власове пройденная им коммунистическая школа и где же начинается его русская душа?

Это было в конце 1942 года в Охотничьем домике, вблизи города Н. в Восточной Пруссии.

Свидание это определило до известной степени взаимоотношения генерала Власова с Вермахтом. Впоследствии ген.Власов, установив контакт с политическими кругами Германии, начал строить свое освободительное Движение, непосредственно опираясь на германское Правительство.

Второй раз я виделся с ним. Кажется, в апреле или мае 1943 г., во время его объезда участка северного фронта, т.е. Пскова и Риги.

Этот раз, после хорошего ужина, мы проговорили до 4-х часов утра. Разговор с официального тона сорвался следующим эпизодом. Власов долго и интересно рассказывал мне о некоторых своих боевых операциях против немцев и, увлекшись, показывая на карте ход боя, воскликнул:

«Вот здесь мы вам здорово наклали!»

«Кому вам?» – спросил я холодно

«Ну, конечно, немцам», - ответил генерал.

«Ах так? Значит , вы – коммунисты – разбили здесь кровавых фашистов?»

Андрей Андреевич спохватился и рассмеялся.

«Нет , я думаю иначе», сказал он: «здесь русские разбили немцев».

«Русские всегда были непобедимы!» – возразил я.

«Ну, ясно!» – сказал Власов и мы, оставив фашистско-коммунистическую тему, перешли на чисто русскую и, таким образом, нашли язык, который позволили нам весьма интересно проговорить всю ночь.

Власов говорил некрасиво, но удивительно просто и, я бы сказал, очень ясно. Много было логики и веры в то, о чем он говорил. Власов не любил пустословить и говорить вот так, зря, на любые темы.

Он брал жизнь и относился к исполнению своего долга весьма серьезно. Рассказывал только то, что, по его мнению, засуживало внимания и задерживался только на тех темах, которые его интересовали или в которых, по его личному убеждению, он хорошо разбирался.

Там, где он не чувствовал себя компетентным, он избегал задерживаться и переходил на другую тему. Зато там, где он считал себя специалистом, он говорил весьма интересно, авторитетно и с большим знанием дела. Чувствовалась хорошая военная и политическая школа, а также навык разбираться в крупных вопросах, в особенности в вопросах организационного характера.

Он был, безусловно, прекрасным организатором и отлично знал военное дело. Ему, конечно, трудно было разобраться во всей сложности немецкого государственного аппарата, да и в общей политической обстановке.

Взаимоотношения между отдельными западными державами были ему неизвестны и мало понятны. В этом отношении сидение «за чертополохом» сказывалось на каждом шагу. Многое, о чем я говорил ему, его искренне удивляло, а многому он просто не поверил.

В его отношении к Германии просвечивало на каждом шагу недоверие. За то по отношению к западным демократиям он обнаруживал иногда наивно-детскую доверчивость. Чувствовалось, однако, что он все больше и больше сбрасывает с себя «премудрости» политграмоты и начинает вставать во весь свой большой русский рост.

Одной из характерных черт Власова была чисто русская способность глубокого анализа. Власов был русским, насквозь русским. Плоть и кровь русского хлебопашца, а потому он не только знал, но понимал и чувствовал чаяния и нужды русского народа удивительно ясно, больше того – резко.

Революция и партия, конечно, наложили на него сильный отпечаток. Он плохо разбирался в вопросах государственной стратегии и исторической политики.

История тысячелетий динамики российского народа была совершенно чужда ему и ему безусловно нужно было бы побывать в Европе, чтобы на многое взглянуть иначе, значительно шире, глубже и с иной точки зрения. Проще – он не знал жизни по ту сторону «чертополоха», т.е. политических, военных, социальных и исторических взаимоотношений, а также техники и метода западной дипломатии.

В военном отношении он был превосходный тактик, но не глубокий стратег. Ему нужно было бы еще поучиться, чтобы проникнуть в «тайну магии» вышеупомянутых наук и вопросов, а также русских исторических задач, гео-политических законов и доктрин государственной стратегии.

Зато, повторяю, во всех иных вопросах, касающихся тактики военного дела, организации, политической сноровки, понимания психологии народов России, их быта и стремлений - Власов безусловно стоял на высоте того исторического задания, которое ему пришлось выполнять.

Психологически он «разгрызал» людей замечательно и, например, мне он указал на целый ряд моих личных недочетов, которых я сам в себе не замечал. В этом отношении я был ему очень благодарен, ибо впоследствии, когда мне пришлось формировать 1-ую Русскую армию, и ко мне пришло приблизительно 20% старых, а 80% новых, критика генерала Власова моей психологии мне пригодилась.

«Вы, полковник, широко охватываете стратегические и государственные вопросы», говорил ген.Власов: «но вы слишком узко сидите в казарме. Я верю вам, что вы любите Россию, вернее, вы влюблены в ее историю, но вам слишком импонирует германская сила и германский удар. Вы не хотите понять, что русского вопроса нельзя разрешить войною или ударом даже 50-ти прекрасных броневых дивизий. Его можно разрешить только продолжением народной революции, т.е. тем, чего вы так не любите и мысль о чем приводит вас в содрогание.

«Вы мечтаете о возрождении России, но прежде всего вы думаете о возрождении марсового поля, красивых полков, крепкой казармы и славы старых знамен. А потом уже вы думаете о воле народа, о государственном образе правления, о парламенте и о проведении всех тех хозяйственных и социальных реформ, которые так необходимы нашему измученному народу.

«Вы – солдат не только по профессии, но и по натуре, да еще развращенный прусским милитаризмом. Я тоже солдат, но только по профессии, а не по натуре и не вышел, как вы, из сугубо-военной касты. Я не оторвался от поля и от фабрики, и все это - для меня живое тело, а для вас – это только изучаемая абстракция».

Я не хочу утомлять читателя его дальнейшими, чрезвычайно для меня интересными выводами. Но, повторяю, этот ночной разговор на нас обоих произвел большое впечатление. Я не остался в долгу и говорил ему о его недостатках.

«Вы не были вне Советской России и вам непонятна европейская обстановка и западные методы работы. Революция России не нужна. Она от всех этих социалистических экспериментов устала. Партизанщиной и восстанием вы ничего не сделаете. На Запад также мало надежды, как и на розенберговскую политику.

«Победа германских армий должна привести нас в Москву и постепенно передать власть в наши руки. Немцам, даже после частичного разгрома Советской России, долго придется воевать против англо-саксонского мира. Время будет работать в нашу пользу и им будет не до нас. Наше значение, как союзника, будет возрастать и мы получим полную свободу политического действия».

Ген.Власов не соглашался со мной. Он считал, что РОА – это только точка опоры: для национально-революционного пожара, для организации крупнейшего партизанского движения, саботажа и новой гражданской войны. Нельзя допускать немцев слишком глубоко в Россию.

1 2 3

Генерал Хольмстон-Смысловский Личные воспоминания о генерале Власове

Похожие: