Терри Пратчетт. Правда

Он снова опубликовал историю с Патрицием, снабдив ее всеми новыми подробностями, в которых был уверен. К сожалению, таковых оказалось немного. Честно говоря, в этом деле он зашел в тупик.

Сахарисса была занята написанием заметки об открытии "Инквайрера". Насчет этой статьи Вильям тоже испытывал определенные сомнения. Но это была новость, как ни крути. Ее нельзя просто проигнорировать, да и место на полосе надо же чем-то заполнять.

К тому же, ему очень понравилось начало статьи: "Потенциальный конкурент "Таймс", старейшей газеты Анк-Морпорка, начал работу на Блестящей улице".

- Ты здорово научилась писать заметки – похвалил он, взглянув через стол на Сахариссу.

- Да – согласилась она – Теперь, если я увижу голого человека, я обязательно спрошу его имя и адрес, потому что…

- …имена продают газеты – хором закончили они.

Он откинулся на спинку стула и отхлебнул ужасного на вкус гномьего чая. В данную конкретную минуту он испытывал необычное блаженство. "Странное слово" – подумал он. Одно из тех слов, которые описывают нечто бесшумное, но если бы оно могло издавать звуки, то звучало бы именно так. Блажжжеенство. Как будто пчелы собирают сладкий мед.

В данную секунду он был абсолютно свободен. Очередной номер газеты отправили в кроватку, укутали в одеяльце и прочли молитву на ночь. Работа была закончена. Разносчики уже возвращались за дополнительными экземплярами, они выстроились в очередь, которая ругалась и плевалась; все они волокли за собой разнообразные тележки и лотки на колесах, чтобы вывезти пачки газет на улицы города. Конечно, примерно через час ненасытный печатный пресс опять проголодается, и Вильяму придется снова толкать в гору здоровенный камень, прямо как этому парню из мифа… как бишь его звали… ?

- Как звали того героя, которого приговорили катить камень в гору, и каждый раз, как он добирался до вершины, камень опять скатывался вниз? – спросил Вильям.

Сахарисса даже не подняла взгляд.

- Наверное, тот, кому нужна тачка? – предположила она и с силой наколола на пику лист бумаги.

По ее голосу Вильям понял, что она занята каким-то неприятным делом.

- Над чем работаешь? – спросил он.

- Отчет о заседании Анк-Морпоркского Общества Анонимных Аккордеонистов. – ответила она, продолжая быстро что-то царапать на листе бумаги.

- С ним что-то не так?

- Да. Пунктуация. Ее нет. Похоже, нам придется заказать еще ящик запятых.

- Ну и чего ты с ним тогда возишься?

- Двадцать шесть человек упомянуты по имени.

- Как аккордеонисты?

- Да.

- Они потом жаловаться не будут?

Она показала ему лист бумаги, на котором было написано:

- Убери второй восклицательный знак – посоветовал он – В остальном все отлично. Как ты узнала об этом происшествии?

- О, констебль Фиддмент заглянул на минутку и рассказал мне – ответила Сахарисса.

Она опустила взгляд и стала без нужды перекладывать бумажки на столе. – Честно говоря, я думаю, он слегка неравнодушен ко мне.

Маленькая часть эго Вильяма, о существовании которой он до настоящего момента даже и не подозревал, окаменела от злости. Похоже, просто огромное количество молодых людей были счастливы рассказать Сахариссе последние новости. Он услышал собственный голос:

- Ваймс не желает, чтобы его сотрудники делились с нами информацией.

- Не думаю, что информация о куче разбитых яиц считается такой уж важной.

- Да, но…

- В любом случае, что я могу поделать, если молодой человек сам хочет мне что-то рассказать?

- Полагаю, ничего, но…

- Так или иначе, это пригодится нам для следующего номера - Сахарисса зевнула – Все, я пошла домой.

Вильям вскочил на ноги так быстро, что ободрал колени об стол.

- Я провожу тебя – сказал он.

- Боги всемогущие, уже почти без четверти восемь – сказала Сахарисса, надевая пальто – Почему мы так много работаем?

- Потому что печатный пресс никогда не спит – ответил Вильям.

Пока они шли по тихой улице, Вильям размышлял о том, что Ветинари был, похоже, прав насчет этого пресса. Было в нем что-то… неотразимое. Он был вроде собаки, которая жалостно смотрит на тебя, пока не дашь ей еды. Немного опасной собаки. "Собака укусила человека" – подумал он. Это не новость. Это старость.

Сахарисса позволила ему проводить себя до нужной улицы, но в самом ее начале остановилась.

- Дедушке не понравится, если меня увидят с тобой – сказала она – Это глупо, я знаю, но… соседи, понимаешь? И все эти проблемы с Гильдией.

- Понимаю. Гм.

Они взглянули друг на друга, и на минуту в воздухе повисло неловкое молчание.

- Э, не знаю даже, с чего начать – пробормотал Вильям, который знал, что рано или поздно объясниться все равно придется – но, в общем, я должен сказать, что ты очень привлекательная девушка, но, понимаешь, не мой тип.

Она посмотрела на него самым старым взглядом из тех, что ему доводилось видеть, и сказала:

- Ну что же, ты произнес впечатляющую речь, прими мою благодарность.

- Я просто подумал, что ты и я… мы же работаем все время вместе…

- Нет, нет, я рада, что это, наконец, прозвучало вслух – прервала его Сахарисса – С таким даром красноречия, как у тебя, девушки, наверное, в очередь становятся, да? Ну все, до завтра.

Он смотрел ей вслед, пока она шла по улице к дому. Через пару минут в окне верхнего этажа зажглась лампа.

Бросившись бежать бегом, он прибыл к себе на квартиру достаточно поздно, чтобы заработать укоризненный Взгляд от мисс Секретум, но недостаточно поздно, чтобы вовсе быть отлученным от стола за невежливость; злостным нарушителям порядка приходилось есть свой ужин на кухне.

Сегодня вечером на ужин было карри. Вот что было странно с питанием у миссис Секретум: ты получал больше остатков разных блюд, чем, собственно, самих блюд. То есть, гораздо чаще к столу подавалось то, что можно было приготовить из традиционно признаваемых пригодными в пищу остатков предыдущих трапез – тушеное мясо, жаркое с овощами, карри – чем собственно сами блюда, от которых все это могло бы остаться.

Карри было особенно странным, поскольку миссис Секретум почитала заграничное лишь чуть-чуть более приличным, чем интимное, а поэтому добавляла порошок карри в свою стряпню маленькой-маленькой ложечкой, как будто опасалась, что если немного переборщить, все вдруг разорвут на себе одежду и начнут вытворять всякие иностранные безобразия. Это блюдо состояло в основном из брюквы, безвкусных изюмин с песком и остатков холодной баранины, хотя Вильям не припоминал, чтобы они хоть раз раньше ели баранину, неважно, какой температуры.

Впрочем, остальных квартирантов все это совершенно не волновало. Миссис Секретум подвала большие порции, а они были из тех людей, которые оценивают кулинарные достижения в соответствии с количеством еды у себя на тарелке. Вкус, может, и не особенно потрясающий, но зато ты отправляешься в постель с полным желудком, вот что самое главное.

Как раз сейчас обсуждались новости этого дня. Мистер Грязнотест, как хранитель очага коммуникации, купил "Инквайрер" и оба вышедших сегодня выпуска "Таймс".

Общее мнение было таково, что новости в "Инквайрере" интереснее, хотя миссис Секретум и заявила, что история о змее – не для чтения за обедом и вообще нельзя позволять газетам беспокоить людей подобными россказнями. Зато дожди из насекомых и все прочее в этом роде полностью совпали с представлением аудитории о том, как идут дела в дальних странах.

"Старости – думал Вильям, задумчиво производя вскрытие изюминки – Его Светлость был прав. Людям нужны не новости, им нужны старости, то, что они и так уже считают истиной…"

Патриций, по общему мнению, был жуликом. Участники обсуждения сошлись на том, что все правители одинаковы. Мистер Подорожнинг заявил, что в городе творится полный кавардак и давно уже пора кому-нибудь что-нибудь предпринять на этот счет. Мистер Длинношахт заметил, что он не может говорить за весь город, но, судя по тому, что он слышал, рынок драгоценных камней в последнее время очень оживился. Мистер Подорожнинг ответил, что некоторым это на руку. Мистер Наклоне^[65] высказал мнение, что Стража не в состоянии найти собственную задницу даже двумя руками, и за такие выражения чуть было не отправился доедать свой ужин на кухню. Все согласились, что Ветинари виновен и должен быть смещен со своего поста. С главным блюдом было покончено к 8:45 вечера, вслед за ним были поданы изюмины, раскисшие в жидковатом сладком соусе; мистеру Наклоне, в знак молчаливого неодобрения, изюмин досталось меньше, чем всем остальным.

Вильям рано ушел к себе. Он как-то приспособился к стряпне миссис Секретум, но ничто, кроме радикальной хирургической операции, не могло заставить его примириться с ее кофе.

Он лег на свою узкую кровать, уставился в темноту (миссис Секретум снабжала постояльцев одной свечой в неделю, и за всей этой суетой Вильям забыл купить еще) и попытался как следует подумать.

Он с легкой дрожью занял свое место в центре круга свечей. Будучи зомби, он всегда несколько нервно относился к огню.

Он кашлянул.

- Итак? – спросило кресло.

- Они упустили собаку – сказал мистер Косой – Во всех остальных отношениях, должен признать, они проделали прекрасную работу.

- Насколько велики будут трудности, если этого пса заполучит Стража?

- Указанная собака, как я понимаю, уже довольно старая – сказал мистер Косой, обращаясь к свету свечей – Я проинструктировал мистера Гвоздя, чтобы он начал поиски, но ему будет нелегко устновить связи с городским собачьим подпольем.

- В городе есть ведь и другие оборотни, верно?

- Да - мягко ответил мистер Косой – Но помощи от них ждать не приходится. Их совсем мало, а сержант Ангва из Стражи – очень важная персона в сообществе оборотней. Они не станут помогать посторонним, потому что она обязательно докопается до этого.

- И натравит на них Стражу?

- Думаю, она не станет утруждать этим стражников – честно признал мистер Косой.

- Собака, наверное, уже пошла на жаркое для гномов – сказало одно из кресел.

Все рассмеялись.

- Если что-то пойдет… не так – сказало кресло – Кого знают эти люди?

- Они знают меня – ответил мистер Косой – Но я на этот счет не слишком беспокоюсь, Ваймс работает по правилам.

- Я всегда считал, что это вспыльчивый и злой человек – сказало кресло.

- Именно так. И ему это тоже известно, вот почему он всегда действует строго по иснтрукции. В любом случае, встреча руководства Гильдий состоится уже завтра.

- Кто станет новым Патрицием? – спросило кресло.

- Это решение станет результатом тщательного обсуждения и внимательного рассмотрения всех аспектов вопроса с учетом самых различных точек зрения – ответил мистер Косой.

Его голосом можно было смазывать шестеренки.

- Мистер Косой? – сказало кресло.

- Да?

- Мистер Скрипп рассматривается как вероятная кандидатура многими влиятельными людьми города – ответил юрист.

- Хорошо.

Затхлый воздух заполнили непроизнесенные реплики.

Абсолютно никому не было нужды говорить: "Большинство влиятельных людей города обязаны своим положением лорду Ветинари".

И никто не ответил: "Разумеется. Но среди людей, стремящихся к власти, такое чувство как благодарность обладает очень недолгим сроком годности. Люди, стремящиеся к власти, имеют тенденцию принимать в расчет только текущее положение дел. Они никогда не попытались бы сами сместить Ветинари, но если он уже покинул свой пост, они подойдут к вопросу практично".

Никто не спросил: "Кто-нибудь выступит на стороне Ветинари?"

Молчание ответило: "О, все. Они скажут что-нибудь вроде: "Бедняга… Переутомился от кабинетной работы, знаете ли". Они скажут: "Вот такие тихони обычно и съезжают с катушек". Они скажут: "Именно… Мы должны поместить его в какое-нибудь тихое место, где он не сможет причинить вреда себе и окружающим. Как считаете?" Они скажут: "Наверное, надо будет не забыть поставить ему небольшой памятник где-нибудь?" Они скажут: "Самое меньшее, что мы можем для него сделать, это попросить Стражу прекратить расследование. Мы многим ему обязаны, давайте окажем ему эту маленькую услугу". Они скажут: "Мы должны подумать о будущем". И вот так, потихоньку, все изменится. Никакой суеты, минимум беспорядка".

Никто не сказал: "Убийство репутации. Что за прекрасная идея. Обычное убийство срабатывает только раз, а это будет действовать изо дня в день".

Кресло сказало:

- Я вот все думаю, может, лорд Злобни или даже мистер Призракс…

Другое кресло возразило:

- О, да прекратите! Зачем они нужны? Первый вариант гораздо лучше.

- Верно, верно. Мистер Скрипп – человек высоких достоинств.

- Прекрасный семьянин, как я слышал.

- Прислушивается к простым людям.

- Но не только к простым?

- О, нет. Он всегда готов выслушать добрый совет. От информированных… кругов.

- Ему понадобится немало таких советов.

Никто не сказал: "Он полезный идиот".

- Тем не менее, Стражу необходимо будет взять под контроль.

- Ваймс будет делать, что ему прикажут. Он обязан. Скрипп будет не менее легитимен, чем был Ветинари. Ваймс такой человек, которому обязательно нужен босс, потому что это придает легитимность и ему тоже.

Косой кашлянул.

- Это все, джентльмены? – спросил он.

- А что там с "Анк-Морпорк Таймс"? – поинтересовалось кресло – с этой стороны могут возникнуть проблемы?

- Люди считают газету забавной – ответил мистер Косой – Но никто не воспринимает ее всерьез. "Инквайрера" уже продается в два раза больше, а ведь он работает только один день. Кроме того, "Таймс" не хватает финансирования. И у них, гм, проблемы со снабжением.

- Хорошую они в "Инквайрере" тиснули историю, насчет женщины и змеи.

- Правда? – откликнулся мистер Косой.

У кресла, которое первым упомянуло "Таймс", явно было что-то на уме.

- Я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы пара подходящих парней расколотила их печатный станок – сказало оно.

- Это привлечет к ним внимание – возразило другое кресло. – А "Таймс" как раз этого и хочет. Любой… писатель жаждет признания.

- Ох, ну ладно, если вы так настаиваете.

- Я и не думал настаивать. Но "Таймс" скоро прекратит существование – сказало кресло, и это было такое кресло, к мнению которого все остальные кресла внимательно прислушивались – Тот молодой человек просто идеалист. Он скоро обнаружит, что "общественные интересы" это не то, чем интересуется общество.

- Не понял?

- Я хочу сказать, джентльмены, что люди, возможно, одобряют то, что делает "Таймс", но покупают при этом "Инквайрер". Потому что новости в нем интереснее. Я раньше говорил вам, мистер Косой, что пока правда башмаки надевает, ложь уже по свету гуляет?

- Множество раз, сэр. – ответил Косой чуть менее дипломатично, чем всегда. Он сам понял это и добавил – Очень ценная мысль, несомненно.

- Хорошо – фыркнуло самое важное кресло – Присматривайте за нашими… наемными служащими, мистер Косой.
Была полночь, и в ризнице Храма Ома на улице Малых Богов горел единственный огонек. Это была свеча, закрепленная в богато украшенном и очень тяжелом подсвечнике. Она, некоторым образом, возносила молитву небесам. Эта молитва, согласно Евангелию Негодяев, звучала примерно так: "О Господи, не позволь кому-нибудь застать нас за кражей".

Мистер Гвоздь рылся в шкафу.

- Нет ничего подходящего размера – посетовал он – такое впечатление, что… О, нет… фуу, ладан нужен, чтобы его жечь!

Тюльпан чихнул, заляпав стену напротив сандаловым маслом.

- Ты мог бы и пораньше сказать мне об этом, б…! – пробормотал он – я бы захватил с собой папиросную бумагу.

- Ты опять искал средство для чистки духовок? – обвиняющим тоном спросил мистер Гвоздь – Я хочу, чтобы ты сконцентрировался, понял? Так, единственное, подходящее тебе по размеру, что мне удалось здесь найти, это…

Дверь со скрипом открылась, и в комнату вошел маленький престарелый жрец. Мистер Гвоздь инстинктивно схватил тяжелый подсвечник.

- Привет? Вы с ночной службы? – спросил старик, моргая от света.

На этот раз Тюльпан удержал руку мистера Гвоздя, который начал уже было поднимать подсвечник для удара.

- Ты с ума сошел? Да что ты за человек такой? – прорычал Тюльпан.

- Что? Мы не можем позволить ему…

Мистер Тюльпан вырвал серебряный подсвечник из руки своего компаньона.

- Посмотри только на эту …ную штуку! – сказал он, полностью игнорируя потрясенного жреца – Это же настоящий Селлини^[67]! Ему пятьсот лет! Взгляни на прекрасную резьбу вот на этих щипчиках для снятия нагара! Ффууу, для тебя это всего лишь пять …ных фунтов серебра, да?

- На самом деле, хмм, это Футокс – сказал старый жрец, который явно еще не успел вполне осмыслить ситуацию.

- Что, ученик?! – воскликнул мистер Тюльпан. От удивления его глаза даже перестали вращаться в орбитах. Он перевернул подсвечник и взглянул на его основание. – Эй, точно! Вот клеймо Селлини, но и маленькая "ф" тут тоже есть. Впервые вижу его работу такого раннего периода, б…! Он тоже был отличным …ным мастером по серебру, жаль, что у него такое дурацкое …ное имя! Знаете, сколько стоит такая вещь, преподобный?

- Мы полагаем, около семидесяти долларов – с надеждой в голосе ответил жрец – Подсвечник был среди кучи старой мебели, которую одна пожилая леди завещала церкви. Мы сохранили его просто из сентиментальных побуждений, правда.

- А оригинальная упаковка у вас сохранилась^[68]? – спросил мистер Тюльпан, продолжая вертеть редкую вещицу в руках – Этот мастер делал прекрасные …ные подарочные ящики. Из вишневого дерева.

- Э… нет, не думаю…

- А жаль, б…!

- Э… он все еще представляет ценность? Припоминаю, у нас где-то еще один такой валяется.

- Возможно, до 4000 …ных долларов, если отыскать нужного коллекционера. – ответил мистер Тюльпан – Но если вы найдете второй такой …ный подсвечник, то сможете выручить за комплект добрых двенадцать тысяч. На Футокса сейчас большой спрос.

- Двенадцать тысяч! – пробормотал жрец. В его глазах сверкнул один из смертных грехов.

- Возможно, даже больше – кивнул мистер Тюльпан. – Это отличный …ный экземпляр! Я так горд, что мне довелось увидеть его!

Он укоризненно взглянул на мистера Гвоздя:

- А ты собирался использовать его как какую-то …ную дубинку.

Он почтительно поставил подсвечник на стол ризницы и протер его собственным рукавом. Потом резко развернулся и опустил кулак на голову жреца, который со вздохом упал на пол, скорчился и затих.

- А они просто держали его в этом …ном шкафу – продолжал Тюльпан – Честно говоря, этого жреца следовало бы проткнуть …ным шампуром.

- Хочешь забрать этот подсвечник с собой? – спросил мистер Гвоздь, запихивая одежду в мешок.

- Неа, местные скупщики краденого просто переплавят его на серебро. – ответил мистер Тюльпан – Я на свою …ную совесть такой грех не возьму. Давай разыщем этого …ного пса и поскорее уберемся с чертовой мусорной кучи. Этот город меня угнетает, б…
Вильям перевернулся на спину, проснулся, и уставился в потолок широко раскрытыми глазами.

Двумя минутами позже миссис Секретум спустилась по лестнице в кухню, вооруженная лампой, кочергой, и, что самое страшное, волосами на бигудях. Такое сочетание повергло бы в ужас самого стойкого незваного ночного гостя.

- Мистер де Словье! Что вы делаете? Сейчас же полночь!

Вильям взглянул на нее, и вновь принялся открывать кухонные шкафчики.

- Извините, что уронил кастрюльки, миссис Секретум. Я оплачу любой ущерб. А теперь скажите мне, где тут весы?

- Весы?

- Мистер де Словье, я…

- Где эти чертовы весы, миссис Секретум? – в отчаянии выкрикнул Вильям.

- Мистер де Словье! Что за выражения!

- Будущее всего города балансирует на грани, миссис Секретум!

Недоумение медленно пришло на смену праведному возмущению.

- Что, на моих весах?!

- Да! Да! Именно так и есть!

- Ну, э… они в шкафчике, около мешка с мукой. Всего города, говорите?

- Очень может быть!

Вильям почувствовал, как обвисла его куртка, когда он запихнул в карман большие медные гири.

- Лучше возьмите старый мешок из-под картошки – посоветовала миссис Секретум, теперь до крайности взволнованная необычными событиями.

Вильям схватил мешок, сунул в него все принадлежности и бросился к двери.

- И Университет, и река, и вообще все? – нервно уточнила домовладелица.

- Да! Да, разумеется!

Миссис Секретум выпятила челюсть.

- Вы полностью вымоете их потом, ясно вам? – заявила она в спину убегающему Вильяму.
Под конец пути порыв Вильяма слегка ослаб. Большие железные кухонные весы с полным комплектом гирь было не так-то легко тащить.

Но в этом-то все и дело, верно? Вес! Он бежал, шел, и волочил их сквозь ледяную туманную ночь, пока не добрался до Блестящей улицы.

В здании "Инквайрера" все еще горел свет. "Зачем так поздно сидеть на работе, если выдумываешь новости прямо на ходу?" – подумал Вильям. Но зато вот это было реально. И весило немало.

Он колотил в дверь "Таймс", пока гном не открыл ее. Гномы были немало удивлены, когда до крайности возбужденный Вильям де Словье пробежал мимо них и бросил на стол весы с гирями.

- Пожалуйста, разбудите мистера Доброгора. Мы будем делать следующий номер прямо сейчас! И не могли бы вы дать мне десять долларов?

Доброгору понадобилось некоторое время, чтобы понять, что происходит, когда он вылез из подвала, одетый в ночную рубашку, но уже со шлемом на голове.

- Нет, десять долларов – втолковывал Вильям сбитым с толку гномам – Десять долларовых монет, а не просто сумму в десять долларов.

- Зачем?

- У нас нет семидесяти тысяч долларов!

- Послушайте, нам хватило бы и одной долларовой монеты – терпеливо объяснил Вильям – Но с десятью долларами подсчет выйдет точнее, вот и все. Я вычислю все что надо.

В конце концов, десять монет были извлечены из гномьего ящика для денег и аккуратно взвешены. Затем Вильям открыл чистую страничку в своем блокноте и углубился в подсчеты. Гномы мрачно наблюдали за ним, как будто он производил опасный алхимический эксперимент. Наконец он поднял взгляд от цифр, в его глазах сиял свет почти божественного откровения.

- Получается около трети тонны – объявил он – Столько весят семьдесят тысяч долларовых монет. Думаю, очень сильная лошадь смогла бы нести на себе все это вместе со всадником, но… Ветинари ведь ходил с тростью, вы сами видели. Чтобы загрузить лошадь, ему понадобилась бы целая вечность, и даже справившись с этим, он не смог бы скакать быстро. Ваймс наверняка тоже догадался об этом. Он же говорил, что имеющиеся в деле факты – очень глупые факты!